– Не надо, мамка. Не надо… И прости меня.
– Прощу, Митюша. Кто ж тебя простит, если не родная мать? Ты только мимо не проходи. Думаешь, папка наш бы прошел? А если б это я там кричала?..
Наверное, он сходил с ума, наверное, общение с фон Клейстом не прошло для него даром. Вот он уже с мертвой мамкой разговаривает…
…А девчонка перестала кричать. Наверное, если бы она продолжала орать, Митяй бы пошел дальше, но она замолчала, и это было плохо. Почему плохо, Митяй не знал, не давал себе даже возможности об этом подумать. Он посмотрел на Горыныча спросил:
– Ты можешь опять… растроиться?
Оставить батю без присмотра он не мог, но понимал, что им с Севой может понадобиться помощь Горыныча. Хотя бы третьей его части.
Горыныч осторожно лег на землю, давая Митяю возможность стащить батю с его спины, пристроить на поросшей мхом кочке. Наверное, это что-то значило, наверное, Темный пес его понял.
Точно понял, потому что не успел Митяй моргнуть, как псов снова стало трое.
– Костяная башка, ты со мной, – скомандовал Митяй. Не потому, что ему так нравился этот призрачно-костяной урод, а потому, что с батей нужно было оставить защиту посерьезнее дохлого пса.
Горыныч послушался, один из псов остался с батей, второй и Костяная башка встали по бокам от Митяя. Вот только его не покидало ощущение, что это не из-за его приказа, что Горыныч сам так решил. А и черт с ним! Сейчас главное понять, почему девчонка больше не орет.
Бежать было тяжело, не было в Митяе еще достаточных жизненных сил, но он все равно побежал. Костяная башка мчался впереди, иногда полностью растворяясь в тумане. Второй Горыныч держался рядом, но в сторону Митяя даже не смотрел. Оставалось надеяться, что Костяная башка знает, куда бежать, потому что сам Митяй уже потерялся. В какой-то момент ему начало казаться, что дорогу назад, к бате, он больше найти не сумеет. В момент особенно острого приступа отчаяния и неуверенности он снова услышал крики, а потом и автоматную очередь. На сей раз он не остановился, а припустил со всех ног, потому что среди мужских голосов ему отчетливо слышался голос Севы. Да и девчонка звала Севу по имени.
На мгновение подумалось, что это может быть Танька, что это она орет и отбивается от фрицев или упырей, но Митяй эту мысль тут же откинул. У Таньки голос был другой. И вообще, не стала бы она орать, не тот характер.
К лесопилке Митяй выскочил одновременно с Костяной башкой и у полу-обвалившейся бревенчатой стены цеха увидел картинку. Картинка эта была четкая, как негатив, несмотря на туман. Словно бы именно в этом месте туман расступился специально, чтобы ему было лучше видно.
Орала и заманивала Севу в ловушку действительно девчонка. Высокая, худая, с растрепанной длинной косой. Растрепана была не только коса. Из одежды на девчонке была только короткая, порванная на груди, сорочка. Остальное валялось на земле рядом с уткнувшимся мордой в грязь фрицем. Этот фриц был мертв окончательно и бесповоротно. Но три других оставались очень даже живыми. Один из них крепко держал вырывающуюся девчонку за шею, два других целились в Севу.
Сева тоже целился. В руках у него был автомат, и было очевидно, что пользоваться он им умеет. Где научился, второй вопрос. Гораздо важнее, где он автомат взял. По всему выходило, что вон у того дохлого фрица. Сплоховал фриц, увлекся девчонкой в сорочке, не заметил грозного Севу. А когда заметил, было уже поздно. Вот только ситуация получалась плохая. Ни вашим, ни нашим ситуация. Сева держит фрицев на мушке. Фрицы тоже держат Севу на мушке. А еще они держат девчонку, которая уже вся посинела то ли от холода, то ли от страха, то ли от всего разом. У фрицев численный перевес, а Сева дурак, которого сейчас прихлопнут, как муху. Зазевается – тут же прихлопнут, не пощадят. Или сначала девчонку прихлопнут, а уже потом Севу. Как бы то ни было, а ничего хорошего не получится, герой умрет молодым. Потому что дурак, а не герой!
В плечо ткнулась Костяная башка, красные огни в глубине мертвых глазниц горели как-то… вопросительно. Второй Горыныч куда-то исчез.
– Ну что, – выдохнул Митяй, – надо спасать блондинчика и эту… дуреху. Поможешь?
Костяная башка клацнул челюстями и исчез. Вот он есть, вот его нет, даже красные огни потухли.
– Надеюсь, поможешь, – шепнул Митяй, доставая нож.
Кол тут не пригодится. Эти тоже упыри, но иного рода. Мелькнула трусливая мысль, что и нож не особо пригодится, но, как говорил батя, взялся за гуж, не говори, что не дюж.