Осень перешла в зиму, хотя мало кто замечал, как мало-помалу дни становились все короче и короче и закат теперь наступал около четырех дня. Кроме, может быть, Мэдди, сидевшей опершись на свои подушки и ждавшей молодого человека, по-прежнему каждый день проходившего по улице, что бы она ни говорила матери. И даже она не взялась бы сказать, когда он впервые, вместо того чтобы пройти мимо, остановился в глубокой тени между фонарным столбом и почтовым ящиком и взглянул прямо на нее…
— Где твой серебряный крестик, милочка? — спросила вдруг Маргарет, вспоминая, когда она в последний раз видела его на дочери.
— Ох, не помню, — слишком рассеянно отозвалась Мэдди. — Должно быть, застежка сломалась и он упал.
— О, но ведь… — Маргарет беспомощно смотрела на дочь. — Надеюсь, его не подобрала Элси. Я иногда думаю…
— Найдется, — равнодушно бросила Мэдди. Ее взгляд скользнул мимо лица матери и вернулся к окну.
— Как дела с подарком для Пэмми? — полюбопытствовала Маргарет, обращаясь к бледному отражению в темном стекле, в надежде, что дочь обернется к ней.
Она подняла мешочек с рукоделием. И опешила. Одна вышивка оказалась совсем готовой. Но фигура дамы была вышита разными оттенками черного, и стояла она среди алых роз и высоких пурпурных лилий. Прекрасная работа: видны были все тени и блики… но Маргарет почему-то стало не по себе. Она порадовалась, что остроконечная шляпка скрывает лицо дамы. Оторвав от вышивки взгляд, она увидела, что Мэдди смотрит на нее и, похоже, с лукавством.
— Тебе нравится? — спросила дочь.
— Очень… очень современно…
— Да ну, что современного в цветочках и кринолинах?
Давно ли в голосе Мэдди появились эти ленивые насмешливые нотки? Так взрослый, познавший весь опыт мира, может говорить с очень маленьким и глупым ребенком.
Маргарет отложила вышивку.
— Тебе правда ничего не нужно, милая? — спросила Маргарет, врываясь в комнату дочери холодным декабрьским днем. — Я должна купить кое-что к Рождеству, просто никак…
— Конечно, иди, мама, — сказала Мэдди. — Мой список у тебя? И постарайся найти что-нибудь посимпатичнее для Банти, она такая добрая…
«А по правде сказать, — думала Мэдди, — я бы подарила ей полный мешок пазлов… и чтоб ей всю жизнь их собирать… Хотела бы я посмотреть, как
Она подтянулась повыше на подушках, порылась в ящике тумбочки в поисках контрабанды, которую пронесла к ней Элси. От Элси оказалось гораздо больше проку, чем от Банти, и Кресси, и прочих подружек. Она отложила алую помаду, тушь, тени, пудру и принялась рисовать на чистой канве своей бледной кожи то лицо, которой ей всегда хотелось увидеть в зеркале. Через двадцать минут она осталась довольна плодами своих стараний.
— Я так стара, я так стара! — пропела она сама себе.
Распустила неизбежную розовую ленточку и перекинула волосы волной через плечо. Потом сняла кружевную кофточку и белую фланелевую ночную рубашку и наконец надела наряд, добытый для нее бесценной Элси (бог знает где, хотя Мэдди подозревала, что она стянула его у кого-то из своих клиентов, — может, у этой противной миссис Монктон). Это была шифоновая черно-багряная ночная рубашка. Она оказалась великовата, но тем соблазнительнее спадала с плеча.
Все эти приготовления отняли немало времени, тем более что Мэдди то и дело приходилось останавливаться, чтобы перевести дыхание, а один раз — чтобы принять таблетку… Но к закату все было готово. Она выскользнула из постели, крадучись пересекла комнату и села в кресло под окном. Ловушка почти готова. (Или это не ловушка, а только приманка?) Оставалось одно.
Мэдди достала ножнички для вышивания и, стиснув зубы, воткнула острые концы себе в запястье.
ebooksa