— Погоди. Дай мне время, вот столечко, — отмахнулся Ул.
Он сел, где стоял, добыл из кармана сложенный вчетверо лист, взятый про запас у Мастера О. Примерился острым грифелем, там же полученным в подарок, — и вывел узор кленового листа. Еще и еще, пока не образовалась сложная рамка — словно кто-то смотрит на мир из-под ресниц кленовой опушки… В лиственную рамку Ул вписал дорожку, в два штриха обозначил горб дальнего холма. Быстрыми движениями сгрудил чёрточки и галочки, удивляясь тому, как перспектива помогает сделать настоящий лес из ничего… Ведь щётка-щёткой, а смотрится именно лесом. Прежде он вырисовывал каждое деревце, всякий листик, и Монз кряхтел: мол, у тебя за деревьями леса не видать. Монз знал о перспективе, просто не успел отдать этого знания, торопливо обучая более насущному.
— Подарок, — втиснув лист в безвольную ладонь альва, Ул запрокинул голову и снизу заглянул в глаза провожатого. Сейчас он был уверен: когда-то глаза у этого альва были густо-зелёные, но постепенно вылиняли до серости. И сама душа тоже вылиняла. — Только тебе. Можно? От меня тебе, никому больше. Никакой там иерархии. Это просто листок, Лес.
Альв расправил лист и долго смотрел на рисунок пустым, холодным взглядом.
— Бесполезная, плоская ученическая работа без отпечатка дара подлинного мастера, — послушно повторили за кем-то губы альва, вынося решение. Затем улыбнулись живее. Альв сморгнул, и на дне глаз затеплилась осторожная, едва различимая зелень. — Благодарю.
Ул встал, по привычке стряхнул с колен травинки, хотя ни одна не прилипла. Если глянуть вниз, то ни одна даже не помята. Щётка зелени выпрямилась без следа… За время разговора она подросла на ширину ладони, ничего себе скорость!
Альв жестом пригласил следовать за собой. Передумал, дотронулся твёрдыми прохладными пальцами до плеча — и тошнота вывернула мир! Выбила опору из-под ног Ула, отравила лёгкие ядом сплошного буро-рыжего облака. Только рука альва на плече осталась прежней, прохладной и твёрдой. Падение сквозь тугое мерзкое облако длилось и длилось, альв чуть щурился и шевелил свободной рукой, вроде бы что-то скручивая и округляя.
Облако лопнуло, выпустило падающих из своего брюха — и внизу нарисовался бушующий вспененный кисель то ли воды, то ли масла! Из недр буро-багряного океана выпрыгнул и закачался на волнах шар сталистых корней. Разросся, уплотнился… Именно в этот шар Ул и врезался с разгона. Охнул, снова глотнул ядовитого воздуха. Перекатился на живот, сел, шало встряхнулся.
Альв стоял рядом, такой же спокойный, как в прежнем упрощённом мире, под упрощённым небом с единообразными облаками.
— Лист с рисунком я оставлю себе. Лично, — сказал он, не глядя на спутника. — Этот остров из растений дарю тебе. Лично. Прощай.
— А ты добряк, Лес, благодарю! — щурясь от смеха, прокричал Ул.
На том месте, где только что стоял альв, разгибались корневища, похожие на змей. Провожатый сгинул… Но остров, созданный им в единый миг, остался плавать в мутном киселе неупрощённого и неукрощённого мира, где обитало нечто, способное испугать не только кроликов.
Ул лёг, перекатился на спину и расслабился. Наслаждение — смотреть в бурливое, косматое, непрестанно меняющееся небо. Столько цветов и форм! Да ещё и островок прыгает в волнах, как поплавок. Это мир — праздник, особенно после зелёного луга без края, луга, годного только для поедания, являющегося собственностью и насмешкой над понятием «природа».
Дикий ветер воет, пена шипит, оседает на куртке и выедает краску из добротной дублёной кожи. Старит ткань рубахи… Ул задумчиво рассмотрел руку. Ни следа ожогов, ни единой язвочки. Он атл — значит, всё же не человек. Он бес, хоть сам себя и не относит к таковым. Он — бес, и волею иерархии он вброшен в мир, откуда не вернулись десять исполнителей. В том числе палач! Значит, такая карта была не только у багряного рэкста? Значит, существо с возможностями, хоть в чем-то сравнимыми с могуществом багряного, не вернулось отсюда.
Островок поскрипывал и постукивал то ли ветками, то ли корневищами… надо при встрече спросить у Леса, что он соорудил? Растение живучее и плавучее, — это понятно. Хорошо бы ещё съедобное! Ул потянулся, зевнул. Свернулся в клубок и прикрыл глаза.
Проснулся он, кажется, через мгновение. Но по бодрости и радости тела понял, что времени прошло достаточно для полноценного отдыха. Буро-жёлтое с прозеленью тучевое небо посветлело, море поутихло. Вдобавок остров за время сна разросся и теперь куда более плавно и величаво качался на волнах. Не лодка, а прямо целый корабль… Ул побродил по острову, ощупал верхние побеги и нашёл несколько утолщений, похожих на бобовые стручки. Не без усилий обломал один и вскрыл. Внутри лежали, плотно прижатые друг к дружке, лиловые шарики. На вкус солоновато-мясистые.
— Лес, ещё раз благодарю, вкусно, — привстав на цыпочки, прокричал Ул, глядя ввысь.
Он понимал, что угодил в такое место, где даже королева, пожалуй, за ним не проследит. И Лес не услышит… Но разве это повод невежливо промолчать?
Ещё раз оглядевшись, Ул решился. Добыл из поясного кошеля карту багряного беса. То есть теперь, когда он совершил казнь рэкста и взял его бремя на себя — свою карту. Так долго удавалось оттягивать момент! Так удобно было не трогать прямоугольник и не глядеть на него. Пока карта лежала в кошеле, рассудок Ула успешно врал себе самому: нет карты. Нет и обязательств, и бремени…
Всадник на алом скакуне загарцевал и нацелил саблю в шею белого дракона. С первого взгляда рисунок узнался, он был прежний — и иной. Взгляд искал всё то, чему научил Мастер О: штрихи, цвета и их наложение, тени. Объем…
ebooksa