— Детская глупость.
— Вот, тебе уже нравится, я слышу. А ну встань, мне не видно, куда все побежали.
Вервр поднял на плечо кувшин со змеями, выпрямился и зашагал по площади следом за зеваками, не оглянувшись на барабан и цветной коврик — бесполезное отныне имущество. Он слышал, как прошуршали осторожные шаги тех, кто позаимствовал вещи. Юг — земля сухая и по-своему суровая, тут решения принимаются быстро… Ана топталась на свободном от кувшина плече и порой наступала босой пяткой на макушку. Тренировка позволяла ей не думать о равновесии. Тренировка и, как надеялся вервр, природа атла.
Он порой позволял себе согласиться с очевидным: да, он хочет, чтобы девочка унаследовала дары четвёртого царства. Чтобы не отцвела в считанные годы, не состарилась и не умерла, покорная уделу людей. Даже если возненавидит. У неё есть такое право — вырасти и ужаснуться, узнав правду о своём «папе». И потребовать от него много чего… да всего, совершенно всего, возмещающего младенческую смерть и вдобавок гибель кормилицы.
— Ан, ты грустный, — задумалась девочка. — Наступаю на макушку, а там мысли вроде угольков, аж пятку жгут. Хочешь, сразу уйдём из города? Ан, у тебя болит голова?
— Нет.
— Пошли, ну его, мудреца ихнего. Ты в тыщу раз умнее.
— Их, тысячу. Не уродуй слова, я не оценю подобного.
Змеи в кувшине шипели негромко, но было их много, и звук получался солидный, опасный. От вервра отодвигались, оглядывались — и делали еще шаг-другой в сторону.
Толпа у входа во дворец росла. Из ворот появлялись всё новые стражи, выносили шесты с дорогим шёлком, заполненные письменами с заветами мудрости предков. Каждое полотнище имело огромную ценность, над его изготовлением трудился не менее трёх лет одарённый ноб синей ветви, то есть именно мудрец — синих на юге превозносили особо, много выше алых и даже немногочисленных белых. Сильных нобов золотой ветви здесь, как полагал весьма осведомлённый вервр, не осталось. Потому и детей полной крови на юге не могло родиться, таково мнение королевы, основанное на докладах её опытного палача…
Сам вервр к синему дару долгое время относился с некоторым пренебрежением. Ну, способен человек красивее прочих составить запись — что особенного? По такой логике выходит, ослеп синий ноб, и значит, его дар иссяк. Что определённо неверно.
— Внемлите гласу мудрости, — гнусаво заныли в вышине.
Вервр сперва удивился, а затем осознал, отослав звук и собрав эхо: голос исходит с балкона высокой башни, расположенной в пределах дворцовой ограды, у края площади.
Толпа загомонила и резко стихла, раззявив рты и закинув головы до хруста шейных позвонков, до черноты в прищуренных, выжигаемых солнцем глазах…
— Внемлите и содрогнитесь, ибо опоганен наш город, омрачена честь и слава оплота мудрости. Преступный Ан Эмин Умийя, внук брата шелудивого пса, чьё имя вычеркнуто из всех книг, чей род признан вовеки вечные бездарным, под чужим именем проник в сиятельное средоточие…
Вервр отвернулся от дворца и стал быстро пробираться сквозь толпу, дальше и дальше. Ана что-то поняла, присела, а затем оседлала шею и обняла руками голову вервра, чтобы не мешать ему и не привлекать внимания своими выходками, порой достойными представления канатоходцев.
В тенистой боковой улочке, в трёх её изгибах от площади, вервр сгрузил кувшин и девочку. Замер на миг, принюхиваясь и выбирая решение.
— Донесёшь кувшин?
— На голове. Да.
— Это важно, поняла? Не возвращайся туда, где наши вещи. Забудь о них. Сейчас ты пойдёшь к северным воротам, выберешь тихое место и оплатишь проживание на три дня вперёд. Ты будешь ждать меня, никуда не выходя и не делая самых малых глупостей.
ebooksa