Детские игры,

Однако даже не все Мастера совершенны. В эпоху правления династии Тан был, например, Мастер, который предался обжорству и лени, предпочитая, чтобы работу выполняли за него другие. Впрочем, рассказам о предках не всегда можно верить, потому что дядюшки и тетушки имеют склонность живописать достижения родни с некоторыми отступлениями от истины.

Даже предшественник Чиуна, его учитель, был не без греха.

В конце концов Чиуна посетила печальная мысль: в мире существует только один человек, чьи знания, мудрость и сила по-настоящему достойны восхищения.

Но как этому человеку предупредить своего ученика, Римо, что он может оказаться беззащитным?

Глава 5

Пуля вошла неглубоко. В маленьком номере мотеля в пригороде Чикаго Чиун с помощью Римо извлекал ее. Длинные ногти погрузились в рану. Римо то напрягал, то расслаблял мышцы, лежа лицом на свежевыстиранном белом полотенце, хранившем запах стирального порошка. Ковер на полу тоже был вычищен сильно пахнущим раствором. Дыхание Римо было медленным, методичным — так повышался болевой порог. В полузабытьи Римо вспоминал времена, когда служил простым полицейским в Нью-Джерси, расхаживая с пистолетом на боку, поглощая огромное количество гамбургеров и приторной кока-колы. Это было задолго до того, как, по замыслу доктора Смита, началась его новая жизнь.

Ему вспоминалось пиво, свидания и намерение жениться на Кэти Джилгули, дочке младшего инспектора. Чем они были не пара? Как-то вечером, в прихожей отцовского дома, она довела его до экстаза рукой, шепча: «Вот поженимся, тогда все будет по-настоящему. Я берегу себя для тебя, Римо».

«Берегу»? Ему так и не пришлось вкусить от плода ее невинности. Вскоре на него навесили обвинение в убийстве торговца наркотиками; инспектор Джилгули попытался замять дело, договорившись с прокурором, но организация Смита работала четко, и Джилгули пришлось дать задний ход и посоветовать дочери найти себе другого жениха. Римо частенько пытался представить себе, как сложилась ее жизнь: поселилась ли она в домике на две семьи, обзавелась ли мужем, кольцом с бриллиантом в полкарата и четырьмя ребятишками, меняет ли раз в пять лет цветной телевизор? Пределом ее мечтаний был бар в цокольном этаже, если бы Римо дорос до главного инспектора, они непременно обзавелись бы летней дачкой в Спринг-Лэйке, штат Нью-Джерси, по соседству с крупными политиками. Дом на побережье!

Римо почувствовал, как из него извлекают пулю. О, чья недрогнувшая рука, чей зоркий глаз выразит твою устрашающую симметрию? Он расстался с прежней жизнью, зато взамен стал наследником более чем двухтысячелетней истории человеческого гения, уходящей истоками во времена, предшествующие появлению письменного слова.

У Чиуна всегда были наготове предания о первом Мастере, заложившем основы грозного мастерства. С небес якобы спустился пылающий диск, и оттуда послышался глас, возвестивший первому Мастеру Синанджу, что существуют способы более полного использования возможностей человеческого тела и разума. До появления письменности было еще очень далеко. Чья недрогнувшая рука, чей зоркий глаз выразит твою устрашающую симметрию? Руки Чиуна массировали рану; Римо все глубже погружался в бездну собственного сознания, чувствуя движение крови по всем венам и артериям. Нечто подобное умеют йоги, но искусство Синанджу старше йоги: оно такое же древнее, как первые племена, собиравшие дикорастущий рис на топких болотах, по которым бродили последние динозавры, уже не способные помешать низкорослым двуногим существам готовиться к завоеванию мира. Неужели и впрямь речь идет о такой глубокой древности? Пожалуй, все-таки нет. В книгах, которые удалось раскопать Римо, черным по белому написано: 2800-й год до нашей эры.

Древнее искусство. Столь же древнее, как и его сердце, растягивающее сейчас каждое биение до бесконечности, освобождая тело от потребности в притоке крови. Вот так! В кромешной мгле, в молочной белизне — вот так... Неподвижность, слитность со всем сущим...

Один нескончаемый удар. И медленное воспарение, Прочь из теснины собственного мозга! Прочь от Кэти Джилгули, чьи руки в белых перчатках делали то, что заменяло брачный контракт и настоящее блаженство. «Обещаю тебе, Римо! Как я жду твоего тела!»

Древнее искусство. Более древнее, чем солнце на рассвете. Солнце — источник всего. Синанджу... Ковер снова запах дезинфицирующим раствором, полотенце — стиральным порошком. Он вернулся в номер мотеля, где Чиун с тихим звоном опустил в стеклянную пепельницу маленький металлический предмет. Это была пуля.

— Твое тело даже не сумело принять ее должным образом. Она пробила ткани, — сказал Чиун.

— Я не ожидал выстрела.

— Нет необходимости говорить мне об этом — я и сам вижу. — Длинные белые ногти Чиуна были чисты. — Ненавижу пули! Как мы и опасались, огнестрельное оружие превращает человека в собственного убийцу.

— Знаешь, папочка, порой, когда я погружаюсь в глубины сознания, у меня возникает вопрос: стоит ли нам выполнять роль убийц?

— В этом заключается опасность погружения в глубины. Не тревожься, это пройдет.

Римо потянулся, глубоко вздохнул и выпил стакан воды. Кто-то учит детей убивать. Он думал, что это Пелл, но теперь Пелл мертв. Значит, это кто-то другой. Найти этого мерзавца, покончить с его шайкой — и дело с концом, Главное, что найден ответ на вопрос «как?». С помощью детей.

Любопытно, что ни один из них до сих пор не проговорился. Тренировка включала, как видно, и это. Что ж, одну ниточку Римо уже ухватил: мальчуган, стрелявший в него. Мальчуган, стоявший рядом с мисс Кауфперсон. Забавная фамилия — Кауфперсон...