Большая стрелка

— Много отслюнявил?

— Говорят, не меньше полумиллиона зеленых обошлось.

Художник присвистнул.

— Ну а что ты хочешь, — развел руками Додон. — Суд ныне дорог.

— И как Гарик решил зарабатывать на хлебушек?

— Ты знаешь, Что Тимоха в Москву ездил на прошлой неделе?

— Не знаю.

— Теперь будешь знать. А что он там делал, в курсе?

— Без понятия.

— Держись за скамейку, а то рухнешь… А встречался он там с Гариком.

— Ха, — крякнул Художник. — И что решили?

— Решили мочить тебя. Они тебя валят. Рафа с его армянами кидают — те им не нужны. И ликерку делят между собой.

— Делят, да?

— А для тебя новость, что у Тимохи на «Эльбрус» давно слюни текут. Это такой кусок! Нефтеперерабатывающий завод под ростовскими ворами. Пластмассы — под Мерином. А ему что? Какие-то рынки дерьмовые, где черноты как в дынях семечек. Да барыги наркоманские. Да общак.

— Тоже немало.

— Мало. Ему все мало. Он за рупь дерьма наестся. На него братаны злые — он им все меньше платит. Вообще по миру пойдешь… Вон, у меня хрустов нет даже в Сочи прокатиться… — привычно заныл Додон.

— Не скули, — Художник как раз сегодня получил наличку за одно дельце, и карманы его оттягивали пачки баксов. Он вынул одну, поделил перед жадно смотрящим на деньги собеседником на две равные части.

— На. Это тебе на Сочи.

Додон сжал пачку крепко, так, что не отнять, и быстро сунул в карман. Перевел дыхание.

— Вторую часть получишь, если будешь держать в курсе, Что они там надумали.