— Информация в администрацию президента.
— Ты хочешь, чтобы нас размазали по стене? Ты пишешь открытым текстом, что человек, гибелью которого интересуются на самом высоком уровне, не кто иной, как бандит, рэкетир. Ты представляешь, какую бурю это вызовет?
— Но ведь все правда.
— Они сами прекрасно знают правду. Они любят, когда с ними играют в жмурки.
— Тогда чего они так переполошились? Обыкновенный пахан, и не больше того. А хай стоит непристойный.
— Не простой пахан. Видимо, очень большие деньги через него шли. И, естественно, те, кто их заряжал, не прочь знать их судьбу, а заодно причину убийства Квадраташвили.
— Так, может, грохнули его те, кто теперь с нас справки требует?
— Вряд ли так все просто. Нарушен какой-то баланс интересов и сил. И наверху хотят разобраться, что к чему.
— И они желают раскрытия убийства?
— Возможно, установить убийцу. А раскрыть — не уверен.
— И чего мне в этой долбаной справке писать?
— А ты не знаешь, что писать? Есть основания полагать, что среди знакомых Квадраташвили находились лица, близкие к криминальным структурам. И дальше все в том же духе. Не нужен нам этот живой реализм. Немножко импрессионизма, абстракционизма.
— И кубизма.
— Вот именно. Кстати, меня опять вызывали к начальнику Главка и драли по этому делу. А завтра в штаб по раскрытию.
— Тут движение наметилось кое-какое, — сказал Аверин.
— Что именно? — заинтересовался Ремизов.
— Я тут толковал с источником — он говорит, будто один из знакомых Отари — Гиви Качидзе. Старый товарищ. Он ему доверял, как себе. Гиви может знать многое. Он раздавлен смертью своего друга.
— И может навести на след?
— Возможно.
— Давай соберем на него информацию, присмотримся, что за человек. И готовь встречу.