— А кто тебя спрашивает? — Егорыч полез в сумку, которую притащил с собой, и поставил на стол бутылку марочного конь яка.
— За что пьем? — спросил Аверин, глядя на фарфоровые чашки, в которые Егорыч налил коньяк.
— За выздоровление.
— То есть?
— Понимаешь, наша страна больна. А эти все: «новые русские», занятые воровством, политики, бандиты, занятые тем же, шизоиды, занятые шизухой, одуревшие злобные обыватели, — это бациллы. За то, чтоб против них антибиотик нашелся. — Думаешь, найдется?
— Умом понимаю — ни шиша. А сердцем верю — найдется. Аверин проглотил коньяк. Стало теплее. Егорыч смотрел на него улыбаясь, и улыбка была доброй, понимающей.
— Ну чего, легче?
— Легче.
— Вот и хорошо…
— Подготовил очередной отчет президенту? — спросил Ремизов Аверина утром.
— Подготовил. Ничего не сделано. Задержаны две рэкетирские бригады — в Москве и Саратове по информации.
— Вот, а говоришь ничего не сделано.
— Но к убийству отношения не имеют… И направление расследования…
— Совсем глухо?
— Только приятель этот Отарин — Качидзе. Если только его растрясем, что маловероятно.
— Вероятно, маловероятно. Пиши — установлен источник информации, который может дать сведения касательно мотивов убийства. Так?
— Черт знает… Не хотелось бы.
— А если выяснится, что мы скрывали информацию? Что тогда? В порошок сотрут.
— Ладно.
— Когда планируешь контакт с Качидзе?