— Тебе, может, и не даст, — с обидой отозвался Аким. — Я собирался на вечернюю зорьку. Уток-то на Зорянке уйма!
— Бери с собой ружье. Переправишь меня на тот берег и садись в камыши. На утренней зорьке дичи больше будет.
«Я хотел, чтобы ты клюнул на мою приманку, — обрадовался Аким. — Без оружия я с тобой не справлюсь».
Аким снял со стены ружье, патронташ.
К речке они пошли выгоном. Ночь окутала все вокруг. Стояла тишина. Над Зорянкой длинными языками плыл туман. Значит, наутро похолодает. Аким любил сюда ходить ночью. Сядет в лодку, вокруг тишь да благодать. Дышалось ему тут легко и свободно. Глядел он на речку, а будто наяву видел свой корабль, на котором ходил с десантом. Но тихая ночь не радовала Акима. Луна, бледная, глухая, светила печально, как будто плакала.
— Поспешай, батя, — шепнул Петр, настороженно вглядываясь в темноту.
— Не трусь, — подбодрил Аким. — Кто попрется на рыбалку, если уборка в разгаре. Дорог каждый час. — Он сбавил шаг, тяжко выдохнул. — Эх, Петька, не нравишься ты мне. Чужой какой-то. Зла на тебя не держу, но тратишь себя по пустякам. А жизнь-то одна…
— Сам ты чужой, — огрызнулся сын. — Я, может, в последний раз тебя вижу. Почему, да? Дело у меня такое, что сгореть можно. Спешить мне надо…
«Твоя дорога у Зорянки оборвется, — с болью подумал Аким. — Не моего ты склада человек».
Они подошли к реке. Повеяло прохладой. Зорянка плескалась под луной.
— Лодку где возьмем? — громко спросил Петр.
— Тише, — оборвал его Аким и зарядил ружье. — Утка чутко спит…
— Никакой стрельбы, пока я не ушел! Понял? — пригрозил Петр. — Так надо… А теперь ищи лодку.
«Не стану я лодку искать, — твердо решил Аким. — Посмотрю, как переберешься через речку». А вслух сказал:
— В камыше, может, и есть лодка. Побудь тут, я посмотрю.
Камыш высокий, плотный. Аким шел как в тумане, не разбирая дороги. «Эх, Петька, видно, не судьба нам с тобой жить, — горько размышлял он. — Дождался тебя. А радости — ни на грош. Чужой ты…»
Спустя какое-то время Аким выбрался из камыша. Медленно, словно считал шаги, подошел к сыну.
— Ну? — спросил Петр.
— Пусто…
— Ищи, батя! — зло прошептал Петр. — Меня ждут…