Петр серьезно сказал:
— У твоего Маркова была страшная смерть…
— Утонуть вместе с кораблем — героическая смерть! — повысил голос Аким. — В Корабельном уставе записано: командир покидает судно последним.
— Я не о том, батя, — пробурчал Петр. — Твой Марков погиб другой смертью….
Аким так и застыл на месте:
— Ты что мелешь, Петька?
— Не горячись, батя. Если я так говорю, значит, есть у меня факты. Понял, да? Вот и хорошо… — Он помолчал, как бы оценивая, как отец воспринял его слова, но тот молча греб, и Петр добавил: — Твой боцман — шкура! Он не питался в пещере рачками да медузами — жрал белый хлеб.
— Шкура, да? — озлился Аким, не зная, с чего это вдруг Петька мелет такую ерунду. — Может, ты рядом с ним был?
— Шкура твой боцман!
— Что ты плетешь? — сорвалось с губ Акима. — Да я тебя за такую брехню вот из этого ружья…
Петр кашлянул и потянулся к веслам.
— Небось устал? Давай буду грести.
Аким наотрез отказался уступить сыну весла.
— Понимаешь, корабль погиб от торпеды. Это — правда. И маячника фашисты убили. А вот погиб не весь экипаж. Спаслись двое: Андрей Марков и боцман. Они выбрались на берег, а тут нагрянули немецкие солдаты…
— Кто тебе это сказал? — вскипел Аким. — Врешь ты все!..
— Боцман, — тихо ответил Петр. — Знаешь, где он? Плавает на рыболовецком судне. Про «Кита» небось слыхал? Там он… Теперь у нас с ним одна дорога.
Аким всем своим существом вдруг понял, что Петр не просто знает этого боцмана, видно, одного они поля ягодки.
«Петька, значит, враг. И боцман не чище, — подумал он. — Выходит, к нему он торопится?..» И чтобы убедиться в том, осторожно, как бы невзначай, заметил:
— Если ты опоздаешь, боцман тебе не простит.
Он ожидал, что сын насторожится. Петр только усмехнулся: