— А вы, вижу, немало горя хлебнули…
Аким обнял невестку и поцеловал в щеку.
— Спасибо тебе, дочка… У тебя небось тоже есть отец?
На лице Ольги выступили розовые пятна.
— Был, да сплыл…
— Бросил семью?
— Помоложе нашел… — Ольга отвернулась, чтобы не видел Аким, как у нее мелко задрожали губы. — Мать так переживала, что заболела…
Аким опустил голову.
— Видишь, мы с тобой породнились. Что ж, будем жить одной семьей. У нас тут солнце льется с крыш. Речка рядом… Дом у меня справный, три комнаты. Как раз нам по одной.
Ольга помолчала, потом сказала, словно высекла огонь:
— Я не смогу тут жить, Аким Петрович. Домой поеду… Подальше от могилы Петра. Вы только Петеньке ни-ни…
— А как же я? — испугался Аким. — Годы не те… Хвораю… И без внучка не смогу теперь жить. Вылитый Петька… — На глаза Акима набежали слезы. — Ты прости, дочка, прости… Это слезы радости, что внучек у меня есть. Наш рубцовский род продолжит. Петр не в счет. Бывает, что и на вспаханном поле сорняк не вымирает…
Ольга ничего не ответила.
Всю ночь Аким пролежал на топчане под деревом. Ночь стояла теплая и тихая. Сон к нему не шел. Уговорил он Ольгу, чтобы та ложилась в комнате. Внука он положил рядом с собой. Петя крепко спал, обхватив деда маленькой ручонкой. Он мурлыкал что-то во сне, но не просыпался. Когда рассвело и солнце брызнуло горячими лучами, он вскочил с топчана и, схватив деда за бороду, звонко защебетал:
— Дедусь, пойдем на речку. У тебя есть лодка?
— Есть, Петрусь…
— А щуки в речке есть?
— Есть, внучек…
Из дома вышла Ольга. Она позвала сына умываться и грустно сказала Акиму:
— Я сейчас иду на поезд. Не хочу, чтобы ваши соседи видели меня…