— Я согласна, Степа…
В субботу Степан не приехал. Прибыл лишь в конце месяца, поздно вечером, когда «Кит» уходил на промысел. Он был возбужден, куда-то торопился и все умолял Лену вместе пойти к Петру Кузьмичу и объявить о женитьбе.
— Ты меня обманул, — рассердилась Лена. — Где ты был? Я ведь ждала тебя…
Степан пытался убедить ее, что был занят по службе; сначала говорил, что лодка находилась в море, потом заявил, что всю неделю работал на берегу.
— Ты запутался, Степа, — упрекнула Лена. — Не то, милый, говоришь. Придумай что-нибудь повесомее.
Степан побагровел:
— Я не лгун! Но есть вещи, которые сказать тебе не могу… Я человек военный! Ты поняла?
— Ах, так! — вспыхнула Лена. — Тогда мне не о чем с тобой говорить.
Потом она видела, как на палубе, у сходни, Степан простился с отцом и сошел на берег.
Лена долго сидела в радиорубке, пока не вызвал ее капитан. Петр Кузьмич сразу заметил, что она не в духе. Но спросил о другом:
— Прогноз погоды есть?
— Есть, — не глядя на капитана, ответила она. — Шторм до семи баллов, ветер порывистый, восемь баллов, у острова Медвежий выпал снег…
Петр Кузьмич слушал ее молча, насупив брови. Когда она умолкла, спросил:
— А в душе шторм сколько баллов? У Степана, видно, пять баллов. А у тебя небось все девять?
Лена вскинула голову, дерзко глянула на Петра Кузьмича:
— У вас все?
— Пожалуй… — Он встал, открыл иллюминатор. — Я не знаю, что у вас случилось, но сын такой мрачный, расстроенный. Крепко ты, видно, обидела его.
Она тихо спросила:
— А меня вам не жаль? Я же без отца… — И Лена тихо заплакала.
Петр Кузьмич растерянно заходил по каюте, не зная, как утешить девушку. От ее слез у него заходило сердце, и он почувствовал такую к ней нежность, что хотел тут же обнять ее и расцеловать. В своей жизни он повидал немало того, от чего люди порой седеют: и кровь людскую видел, и смерть боевых товарищей, гибель подводной лодки… В такие минуты Петр Кузьмич задыхался от волнения, слова вымолвить не мог.