— Хорошо. Но если нужно помочь, обращайся.
Горшков улыбнулся:
— Ладно! Обязательно обращусь.
Фельдшер вышла из процедурной, Николай осмотрелся. В углу увидел кусок рейки. Толстовата, но после обработки вполне пойдет на пробки. Лейтенант взялся за топор. Поточив рейку, сделал пробки. Примерил, где просверлить отверстия. Но ему пришлось прервать работу. В прихожей, или приемном покое, как называлась комната на входе, раздался пьяный, грубый мужской голос. Голос парня лет тридцати. Николай, естественно, сразу узнал обладателя голоса — скотника Анатолия Сычева, ровесника Горшкова, личность хулиганскую, скандальную, задиристую и неравнодушную к женскому полу. Причем без разницы, к какому, холостому или замужнему. Бабы и девки деревни кто привечал местного донжуана, кто шарахался от него, как от прокаженного. Не раз мужики подлавливали вечерком Сыча, и тогда он неделями отлеживался дома после щедро полученных тумаков. Чтобы потом вновь взяться за старое, обильно подогревая себя самогоном. Появился Сычев и здесь. Ну, как же? Разве мог он пропустить такой лакомый кусочек, как новая фельдшерица?
Николай почувствовал непонятную ревность. Да, именно ревность, ибо особой злости к балбесу Сычу никогда не испытывал. Может, оттого, что Толик боялся участкового? Возможно, единственного человека в деревне. Или уважал.
Между тем из прихожей донеслось:
— Сестричка! Ты где есть-то, родная? Встречай больного! Помощь оказывай!
Надежда ответила встречным вопросом:
— Что у вас случилось?
— Заболел, кисонька!
Фельдшер попыталась одернуть Сыча:
— Вы не больны, вы пьяны! Идите проспитесь и никогда больше не называйте меня кисонькой!
Сычев расхохотался:
— Кто пьян? Я? Ты еще меня пьяным не видела! Я стакан принял чисто потому, что извела меня болезнь. Сил никаких нет!
— Что ж это за болезнь такая?
— Душевная, сестричка! От любви сгораю!
Надежда потребовала:
— Немедленно покиньте медицинский пункт.
— Да что ты? Недотрога, да? Ты, дура, Толика Сычева не знаешь. Будь поласковей, и я покажу тебе, что такое настоящий мужик. Потом сама бегать за мной будешь!
Николай почувствовал запах дыма, и тут же Надя возмущенно воскликнула: