— Сыч! Иди сюда!
Сычев подошел к Николаю, тот проговорил:
— А теперь слушай меня! То, что ты Надежду с этого дня за десять метров обходить будешь, это ясно! Предупреждаю тебя о другом. Услышу слухи какие, касающиеся Нади, отделаю так, мать родная не узнает! Еще где-нибудь засветишься… ну об этом мы уже говорили, но напомню, чтобы в кочане засело прочно, — посажу к чертовой бабушке. И еще, дружкам своим передай, вечерами из дома не высовываться, людей не пугать. Поймаю кого, приму меры. И с завтрашнего дня всем в кооператив. Работать, пока есть она, эта работа! Ты меня хорошо понял?
— Да, да, конечно, Коль!
— Тогда вали к Администрации и жди меня там! Признание писать будешь! И жди, Сыч, пока не приду. Час, два, три, без разницы. Вернусь, увижу, что испарился, найду и пинками в КПЗ отправлю. Потом по этапу в райотдел. Это понял?
Сыч закивал, на лбу у него, как и предполагал Колян, стала проявляться шишка.
— Понял! Дождусь. Напишу, что надо, коль обещаешь отпустить.
— Пошел вон!
Сычев метнулся к выходу.
Николай взглянул на фельдшера:
— Вот такие дела, Надя! Но ты его не бойся. Больше он к тебе не сунется. Больше к тебе приставать вообще никто не будет!
Надя улыбнулась:
— Ловко ты его!
Николай махнул рукой:
— Ерунда! Однако пойду, доделаю шкаф. А потом ты расскажешь мне, почему все же оказалась у нас на деревне. Договорились?
— Договорились. А Сыч этот, что, так и будет ждать, когда ты освободишься?
— А куда он денется? И ждать будет, и писать о том, что вытворял, будет! Он меня знает! Слов на ветер не бросаю! Ну пошел я обратно в процедурную.
— Спасибо тебе!
— Да ладно! Это ж моя обязанность защищать людей от подонков. И не только служебная.
Николай развернулся и пошел в процедурную.