— Может!
— С утра ему обязательно позвонит Штерн. Надо чтобы Шорин ответил ему следующее…
Капустин проинструктировал майора.
— И дай ему бумагу и ручку, пусть пишет все о своих преступных делах — как в войсках, так и здесь, на «гражданке»! Только, смотри, Сережа, чтобы ручкой он не попытался пробить себе горло.
— Не беспокойтесь, генерал! Я лишу этого козла удовольствия самовольно уйти из жизни. Да и не из той он породы, чтобы кончать с собой. Как родственницы Брединского?
— Доставлены домой! Я, кстати, сейчас тоже поеду к нему готовить нашего кандидата в губернаторы к завтрашнему дню!
— А Шаламеев?
— Им и оставшимися наемниками займется спецназ Костина. Усадьба в Хвосте окружена и полностью заблокирована.
— Ясно! Значит, все главное завтра?
— Да! Все решится завтра. Окончательно и бесповоротно! По крайней мере, я очень надеюсь на это. У тебя еще есть ко мне вопросы?
— Один. Домой позвонить могу?
— Конечно, но по мобильнику.
— Ясно!
— Давай, майор, работай с Шориным. Как только он выполнит свою миссию, тебя сменят, и я скажу, что делать дальше.
Сергей позвонил Катюше. А Капустин, закончив разговор с Солоуховым, перед тем, как отправиться на квартиру Брединского, достал из дипломата спутниковый телефон. Набрал номер из двенадцати цифр. Это был секретный номер, и аппарат автоматически переключился на режим кодированной связи, включив систему так называемого защитного радиоколпака, создающего заслон для любого прослушивания засекреченного разговора извне в радиусе десяти метров.
Генералу ответил еще не старый, но властный и строгий голос человека, занимающего высокий пост в государстве:
— Да, Александр Андреевич?
— Товарищ директор, докладываю по обстановке в Переславле!
— Слушаю!
Капустин докладывал ровно четыре минуты, закончив словами: