– Не знаю.
– Ты зачем-то мне это сказал.
– Я тебе это сказал только затем, что меня об этом просил Михаил.
– А от себя добавить ничего не хочешь?
– Не знаю, – Паша посмотрел мне в глаза, – честно, не знаю.
– Это все, что ты мне хотел сказать?
– Почти.
– Почти? – я приподнял брови. Дурацкая привычка, если вдуматься, но ничего уже изменить в своей мимике я не могу.
– С интересом прочитал твой роман, – ровным голосом произнес Ковальчук, глядя куда-то мимо меня.
– И?
– Там у тебя все как-то незакончено…
– Почему же? – я снова удивленно приподнял брови.
– Некоторые линии не завершены. По твоему получилось, что та наднациональная разборка закончилась и все.
– Для меня – закончилась! – резко, может быть, слишком резко, сказал я.
– Закончилась.
– Я сказал, для меня все это закончилось. Я больше не собираюсь окунаться в это дерьмо, которое вы почему-то называете защитой национальных интересов. Больше вы меня не подцепите. Я ненавижу эти ваши игры, ненавижу вашу систему. Ненавижу ваши методы…
– Ненавидишь наши цели… – очень ровным голосом подсказал Ковальчук.
– Ненавижу ваши… Что?
– Будь логичным. Ты должен ненавидеть и наши цели тоже. Ведь именно они оправдывают в наших глазах наши методы. Мы ведь не просто хлебаем дерьмо. Мы хлебаем дерьмо из идейных соображений. У нас самые высокие побудительные мотивы.
– Что тебе от меня нужно?