– Настоящий следователь – это человек, который по разрозненным деталям может воссоздать психологию преступника, образ его мыслей и действий. И тогда он…
Гринчук тяжело вздохнул. Как всякий опер он не слишком любил следователей, не делая при этом особого различия между следователями ментовскими и прокурорскими. И те, и другие, по мнению Гринчука, только и умели, что сидеть в кабинетах, писать бумаги и разваливать дела, которые для них готовят опера.
Гринчук снова вздохнул.
– Мешаем? – спросил снизу писатель. – Мы будем потише.
– Не мешаете, – сказал Гринчук, – а фигню порете.
– Серьезно? – писатель даже выглянул из-под полки, чтобы посмотреть на конкретного пацана, критикующего работника интеллектуального труда.
– Фигню порете совершенно серьезно, – подтвердил Гринчук. – Детектив, это литературный жанр, основанный на фантастическом предположении, что преступления раскрываются благодаря работе ума, а не доносам… И чего-то там еще.
– Это кто же такое сказал? – осведомился Василий.
– Борхес, – сказал Гринчук. – Хорхе Луис.
Василий хмыкнул неопределенно и поерзал на полке:
– То есть… Вы полагаете, что нет умных людей среди…
– Почему? Есть. Только им ум мешает. Вот, например, помните, лет семь назад убили всю семью в пригороде? Еще дом спалили.
– На Поселке, – вспомнил Василий.
– Ага, на Поселке. Начали копать умные люди, обнаружили, что глава семьи приворовывал на работе, занимался обменом денег, даже, как потом выяснили, участвовал в подделке документов для соседней еще недавно дружественной державы. Создали следственную группу, ездочились по стране и за рубеж, искали следы… А потом участковый тупо пошел к соседу и обнаружил у него вещи, пропавшие из горевшего дома. И оказалось, что семью вырезал сосед из-за того, что поссорился с тамошней бабкой. А потом, после того как грохнул старушку, решил не останавливаться, раз уж так вышло, – Гринчук свесил с полки голову и посмотрел на молодоженов. – Девяносто прОцентов всех преступлений совершается на бытовой почве, в ходе совместного распития спиртных напитков на почве неприязненных отношений или в результате внезапно возникшей ссоры. И раскрываются они по горячим следам или после того, как стуканет местный алкаш своему знакомому оперу, что Вася, извините, Прыщ, хвастался в рюмочной, что лично Верку Гниду придушил. Чтобы она, падла, от него пенсию, значит, не прятала.
Оля передернула плечами.
На несколько минут установилась относительная тишина. Стучали колеса, позвякивали ложки в пустых стаканах, и в соседнем купе кто-то кому-то что-то доказывал с использованием лексики условно-цензурной.
– А вы сами не из органов? – спросил, наконец, Василий.
– А все мы из одних и тех же органов на свет появились, – вздохнул Гринчук. – Только некоторые потом в ментовку пошли, а некоторые – нет.
– Ладно, – сказал писатель, – то есть вы утверждаете, что нет таких дел, которые нужно расследовать головой, а не беготней и стукачами.
– Почему? Голова – она всегда пригодится.