Такие дела, в который раз повторил Гринчук. Такие дела. Пахнет специями, пылью. Сухой подвал, хороший.
Гринчук развязал связанному глаза, вынул изо рта кляп. Развязал веревки. Взял пустой ящик и поставил его на бок напротив табурета. Сел.
– Здравствуйте, Владимир Максимович, – сказал Гринчук. – Вас не слишком сильно помяли?
– Но сильно удивили. Они ведь ничего мне не сказали за все это время. Просто вошли, связали, заткнули рот и принесли вот сюда. Когда я попросился в туалет, предложили ходить под себя. И выпили трехлитровую банку вина…
– Ябедничать нехорошо, – сказал Гринчук. – В конце концов, они гости. Что вам, вина жалко?
– У Фадеева в «Разгороме» есть замечательная фраза – Для хорошего человека дерьма не жалко – Рубин потер руки, начал массировать колени. – Ноги затекли. Вы не возражаете, если…
– Возражаю, – Гринчук поставил перед собой на пол сумку. – Во-первых, по поводу дерьма и хороших людей. Это не из Фадеева, а из Шолохова, «Поднятая целина». У Фадеева тоже есть такое же сипатичное сочетание, но в другом порядке. Что-то типа, дерьма не жалко для хорошего человека. А, во-вторых, мы будем разговаривать…
– А если я…
– Я вас снова привяжу, сломаю, на всякий случай, ноги, и мы все равно будем разговаривать. Какой вариант предпочтем?
Рубин тяжело вздохну:
– Грубые настали времена. А ведь вроде – начитанный человек. Даже меня уличили…
– Вы обещали мне помочь.
– Да, как же, – засмеялся Рубин. – Только я попытался, как появились ваши головорезы…
– Не получилось… – без выражения сказал Гринчук. – То есть, ничего вы не узнали…
– Отчего же? Кое-что я узнал. Оказывается, ваша супруга заходила в газету к Леше Рябушкину. Хотела дать объявление, обещала зайти чуть попозже… Мне нужно в туалет, в конце концов.
– А вы отпускали своих учеников? – Гринчук рассматривал свои руки. – С урока. Идет урок, он отвечает и вдруг – можно я выйду? Отпустили бы?
– Я не ученик…
– Но отвечаете, – криво улыбнулся Гринчук. – Иногда наступает момент, когда нужно ответить. За всё.
– За что мне нужно отвечать? – уточнил вкрадчивым голосом Рубин. – За то, что я плохо ремонтирую обувь? Или за то, что подрабатываю иногда доносительством? За что?
Гринчук смотрел молча и улыбался.