– Да, о нем. Зарезали мужика, на ноже пальцев нет, в окружении желающих его пришить найдено не было, жизнь вел спокойную – это все, что удалось выяснить. А потом…
– ОПО? – спросил Шатов, делая удивленное лицо.
– ОПО, – снова кивнул Пащенко.
– И дальнейшая судьба дела покрыта мраком таинственности и неизвестности?
– Мраком.
– Все дела у тебя покрыты мраком неизвестности, Гриша. Это не к добру. Кстати, вопрос на общую эрудицию – ты что-нибудь слышал о Константине Башкирове?
– О ком?
– О Косте Шкире?
– Первый раз…
– Да, не слишком ты информированный мент, Гриша. Как тебя на службе держат? Но это не все, что ты успел накопать, – Шатов остановился и ткнул пальцем в грудь Пащенко.
Тот тяжело вздохнул, переступая с ноги на ногу.
– Гриша, тебе не идет детское выражение лица, – предупредил Шатов.
– Тут… Такое дело…
– Гриша, скоро заморозки ударят.
– Оба эти дела как бы закрыты, но с контроля не сняты…
– Не понял. Это что-то новое в практике юриспруденции.
– Любая информация по поводу этих закрытых дел… новая информация… должна немедленно сообщаться в ОПО.
– А то, что я интересуюсь этими делами, – закончил за Гришу Шатов, – как раз и есть новая информация по этим старым делам и должна быть немедленно доложена майору Ямпольскому. Например, тобой. Так?
– В общем, так.
– И тут мы плавно переходим к личности майора Ямпольского и его бесстрашного подразделения. Что у тебя есть по этому поводу? – любого другого человека с таким печальным выражением лица Шатов не стал бы допрашивать. Любого другого, но не Пащенко.