По спине Никиты забегали мурашки, то ли от услышанного, то ли потому, что в комнате вдруг стало прохладно.
— Так где же ты их спрятал?
— Помнишь, два года назад мы с тобой на охоту за кабанчиком ездили?
— Помню, — кивнул Никита. — Кабанчика не завалили, но вот уточек постреляли.
— Верно, четыре селезня подстрелили. А помнишь, в какой землянке мы останавливались?
— Да. Заброшенная землянка, ее в свое время хитники вырыли, — подхватил Никита.
— Не хитники ее вырыли, — сдержанно заметил дед. — А я! Вырыл я ее двадцать лет назад.
Морщины на лбу Никиты собрались от удивления в мелкие складки.
— Ты хочешь сказать, что камни из того контейнера находятся в этой землянке?
— В ней! — признался дед и расслабленно улыбнулся. — Знаешь, мне даже как-то полегчало, — старик вдруг нахмурился. — А ты зря кривишься, такая ноша не для каждого. Под ней легко сломаться можно.
— Где же они там лежат?
— Самое нижнее бревно под нарами отодвигается. Это тайник. В нем камушки и лежат.
— Почему именно там?
— Сам подумай, кому это взбредет в голову шарить под нарами и выковыривать бревна?
— Тоже верно. А если бы твою избушку спалили? Тогда что? Думаешь, алмазы бы сохранились?
— Да я ведь их вместе с контейнером припрятал, а контейнер этот огнеупорный!
— Спасибо, дед, не ожидал я от тебя такого подарка, — с чувством сказал Никита.
— Ты меня особенно-то не хвали, — усмехнулся дед. — Ты пока еще даже не представляешь, какое бремя на себя взваливаешь. Вот что я тебе скажу. Прежде чем эти камушки кому-то сплавить, ты осмотрись как следует. Что-то мне не нравится все то, что я вижу. Ты не гляди, что я каждый день беленькую пью, я волк стреляный, со стажем. И интуиция у меня — ого-го! Все можно пропить, но вот чутье до самой смерти остается.
Никита вдруг почувствовал в пальцах неимоверный зуд. Занятное ощущение, подобное с ним случилось впервые. Хотелось подняться и стремглав броситься в лес на поиски алмазов. Но своей торопливостью он боялся оскорбить деда, а потому готов был слушать его хоть до самого утра, чего раньше за собой особо не замечал.
— А может, тебе все-таки показалось?