— Я не собирался бежать, — спокойно возразил Кулагин. — Я ведь сам отдал себя в руки правосудия. По собственной инициативе. Забыл?
— Ничего я не забыл, — полковник стиснул в кулаке стеклянный цилиндрик. — Но никому не нужна эта твоя игра в благородство. Дешевый понт, Леня! Ни одному из твоих погибших друзей это уже не поможет. А Лиза… И твой сын… Ты нужен им. Понимаешь, нужен?
В глазах Кулагина мелькнуло сомнение. Началов решил дожать его:
— Ты можешь вернуться в Россию еще раз. Когда твой сын встанет на ноги. А сейчас ты должен быть рядом с ним. Он куда важнее всех тех, кто погиб в том далеком девяносто четвертом. Сделай это ради него, Кулагин! Даже не ради Лизы, а ради него! Пей!..
Кулагин опустил взгляд и сфокусировал его на стеклянном цилиндрике в ладони Началова.
— Пей, Леня!
Казалось, пауза длилась вечно. Полковник уже прикидывал, какие новые аргументы ему понадобится привести, но Кулагин все-таки дрогнул. Его рука потянулись к цилиндрику. Он взял его, раскрыл и вытряхнул уже себе на ладонь три маленькие круглые, как горошины, таблетки. Затем бросил их в рот и быстро разжевал. Никакого характерного привкуса у таблеток не было.
— Все остальное запомнил? — Началов убрал цилиндрик в карман.
— Запомнил.
— Тогда до встречи. — Полковник поднялся на ноги и громко крикнул: — Сержант!
В комнату вернулся конвоир, и Началов небрежно бросил:
— Уведите его.
После чего вновь вернулся к окну и встал на его фоне спиной к выходу. Кулагин поднялся со стула и покорно заложил руки за спину. Никаких изменений в своем организме после принятия препарата он не чувствовал. Пока не чувствовал…
Конвоир вывел его в коридор, и они тем же путем двинулись обратно в камеру. Теперь перед мысленным взором Кулагина стоял только один-единственный образ. Образ его сына. Он делал это ради него. Ради Артема. До тех пор, пока он ему будет нужен, как сказал Началов. А за ошибки молодости и за кровь своих товарищей он ответит чуть позже. Такие вещи не имеют срока давности.
2007 год. Сауна на Равской Не дайте ему уйти!
На этот раз они назначили ему стрелку сами. И в той же самой сауне, куда он сам привозил их в прошлый раз. Шумский приехал на Равскую со своим замом, но оставил его в машине. Валера, как всегда, был молчалив, сдержан и исполнителен.
Воры сидели за дубовым накрытым столом, когда Нестор вошел. К еде никто не притрагивался. Верные своим традициям, которые порой в немалой степени раздражали Шумского, они ждали его и сначала собирались разрешить наболевшие проблемы.
У порога Нестор невольно остановился. Кроме Шейха и Республиканца, к чьим лицам он за последнее время успел привыкнуть, за столом сидел еще один человек, и его Шумский прежде никогда не видел. Восточного типа лицо, черные как смоль волосы, слегка вьющиеся за ушами, крючковатый нос. Взгляд тяжелый и угрюмый. Татуировок на руках не было. Все это Нестор отметил для себя моментально, и по спине предательски пробежал холодок. Кто он такой? И что ему тут нужно? К любым нештатным ситуациям Шумский привык относиться с опаской.
— Садись, Нестор, — Шейх гостеприимно указал на скамью рядом с собой. — Уже слышал последние новости? Или мы все узнаем гораздо раньше тебя?
Шумский сел. Мужчина восточного типа оказался прямо напротив него. Нестор опустил взгляд и машинально посмотрел, стоит ли перед ним столовый прибор. Прибор был на месте. Это немного успокаивало. Но руки у Шумского все равно подрагивали, и он торопливо спрятал их под скатерть.