— Да ничего она не рассказывала! — снова вспылил Плотников. — Мы просто болтали. Шутили, смешили друг друга, гуляли. Я рассказывал ей про Москву. А она… — В кармане у Плотникова зазвонил телефон. — Извините…
Он достал трубку, клацнул по кнопке и приложил к уху.
— Алло… Да-да, заказывал… Да, рамы. Пришлите по тому же адресу, что и раньше… — Плотников покосился на Турецкого и сказал: — Ну, примерно через час… Хорошо. Спасибо!
Он отключил связь и убрал телефон в карман.
— Что, решили поменять рамы на окнах? — поинтересовался Александр Борисович.
— Да, пора бы уже, — неохотно ответил Плотников.
— Я бы мог посоветовать хорошую фирму, но вижу, вы уже обо всем договорились.
Плотников ничего на это не ответил.
— Вернемся к нашему разговору, — сказал Александр Борисович. — Итак, вы рассказывали Марине про Москву? Выходит, она плохо знала столицу?
— Нет, не то. Насколько я понял, она передвигалась по Москве только в автомобиле, — объяснил Плотников. — А я научил ее ходить по городу пешком. Шляться по бульварам и площадям, глазеть на прохожих, есть мороженое в парках.
— И это все? — снова спросил Александр Борисович. — Это все, что вы делали?
— Почти.
— Но, кроме прогулок, у вас был еще и секс, — сказал Турецкий.
Плотников снова вскочил со скамейки.
— Знаете что… — глухо проговорил он. — Скажите спасибо, что вы сыщик, и что ищите Марину. Если бы я не думал, что вы можете принести ей пользу, я бы выбил вам мозги.
«Похоже, я его по-настоящему достал, — удовлетворенно подумал Турецкий. — Надавить бы на него еще посильнее, да видно уже не получится. А жаль — раскололся бы, как гнилой орешек».
— Спасибо, что были терпеливы, — сказал Турецкий, на этот раз без тени насмешки. — Вы правы, если Марина попала в беду, я могу быть ей полезен. Надеюсь, что с ней все в порядке. Но я хочу, чтобы вы помнили: если вдруг милиции случится найти труп Марины, вы будете первым, к кому они заявятся. И разговаривать они с вами будут не так, как я.
Говоря это, Турецкий внимательно разглядывал лицо Плотникова. Когда он произнес слова «труп Марины», лицо Родиона исказилось, словно его стянула болезненная судорога, а веки дрогнули.
«Похоже, он все-таки ни при чем», — подумал Александр Борисович.
Он тоже поднялся со скамейки.