Опоздать на казнь

— А что за потребность у Сергея Михайловича во мне возникла? — поинтересовался Аронов.

— Ну это он вам сам расскажет.

— Так и я про то же. Что же сам не спросил, не позвонил, не вызвал?

Аронов явно издевался, но как-то беззлобно.

— Скажите, Максим Анатольевич, а вы только Пендюрину на вопросы отвечаете? А его сотрудникам нет?

Максим усмехнулся и догадался:

— Молодая. Выслужиться хочешь, инициативу проявляешь? Ну спрашивай старика, я сегодня добрый.

— Спрашиваю. Вы были знакомы с Бурцевым?

— Ох! Итить твою!.. Прости, ласточка! Имя это уже слышать не могу. Заколебало…

Лена тактично молчала. Наконец, когда ругательства иссякли и первая волна раздражения поутихла, Максим начал рассказывать:

— Понимаешь, ласточка, я честный шулер. Я игрок. Я катала. Меня все знают и мне прятать нечего. Питер — это мой город, и каждый тут дорого отдаст, чтобы со мной сыграть. Я на гастроли в Сочи не езжу. Я дома работаю. Но времена меняются. Я остался тем же, а вот время совсем другое стало. На другой мир мне было наплевать. С банками и бензоколонками я не связывался. Даже на казино мне было наплевать — не понимаю я этих муравейников. Игра не только денег, игра тишины и уюта требует. Мне на многое плевать было. Я делал свою игру и мне никто не мешал. Но пару лет назад все сломалось. Гастролеры приехали. Из Кёнига, Калининграда. И принялись город делить. Плохо делили. Все лакомое себе забирали. Весь картежный мир в двойное подполье ушел — и от ментов своих, питерских, и от людей чужих, пришлых. Но в подполье долго не просидишь. И недавно я крепко попал. Не в том месте и не с теми людьми играть сел. Много должен остался. Мне такой долг не отдать, старый уже стал, да и город уже не мой. И мне Бурцева, этого сучонку-фраерка заказали. Чтобы я свой долг на него перевел. Я сделал. Хотя я сразу видел, что денег у него таких тоже нет. Для себя я бы с ним не сел. Мы его за два месяца закатали. А потом мне эти «корабельщики» велели не деньгами с него брать, а осмий потребовать. Я потребовал. И все. Больше я об этой истории ни малейшего понятия не имею. Я умыл руки.

— Максим Анатольевич, а почему вы не явились позавчера на место встречи, где вам Бурцев должен был передать осмий?

— А он мне ничего и не был должен. Туда уже «корабельщики» должны были явиться. Я же говорю тебе, Леночка-ласточка, я умыл руки.

— Хорошо, но на ту встречу вообще никто не явился…

— Этого я уже знать не могу. — Аронов широко развел «умытыми руками».

— А какие у вас контакты с этими калининградцами?

— Никаких. Я их сам никогда не искал — они меня искали. А как Бурцева я дожал, так они и пропали. Я думал, что они дело сделали и наконец оставили в покое старого еврея.

— Вы знаете, что Бурцев убит?

Вот тут Максим Аронов испугался по-настоящему. Он побледнел.

— Как убит?! Кем?! Леночка, вы поверьте…