Одержимость

— Все прапоры так говорят. У них десять присказок на все случаи жизни. — Водитель взглянул на небо: — Хоть сегодня солнце вылезет, может, дорогу подсушит.

— Как же! — мстительно сказал Рыжий, представляя, как вечером опять пойдет мокрый снег, к утру схватится ледяной коркой и завтрашняя смена первого этажа, любимчик богов Леха Колпаков и кто-то второй, уже не суть важно кто, будут долбить ее ломами. — У Атлантов тоже перекур, — сказал он, запрокинув голову, и щелчком отправил окурок в водослив.

Часть вторая

1

— Вижу, все в сборе? — Воскобойников созвал совещание на 16.00 и сам прибыл минута в минуту. — Мельник погиб. Все уже в курсе?

— Слышали, — кивнул Заставнюк. — Сложно было не услышать, сегодня только об этом и разговоры.

Шеф, как всегда, не раздеваясь уселся на стол:

— Что творится в федерации, сами понимаете. В газетах уже говорят об эпидемии загадочных самоубийств. Это очень плохо. Очень. Но хуже всего для нас, что наше маленькое расследование придется максимально ускорить.

Все дружно кивнули.

— Константин Мельник — 26 лет, 7-й в рейтинге ФИДЕ. Вот как он играл: 6 января черными — проигрыш, 8-го белыми — ничья, 10-го черными — ничья, потом перерыв, смерть Болотникова, переговоры, возобновление турнира, 16-го белыми — проигрыш. 18 января, то есть вчера, Мельник также покончил с собой. Он, как и Болотников, выбросился с шестого этажа, из окна номера 612. Номер на том же этаже, что и номер Болотникова, в противоположном крыле. Это случилось также утром, но не в семь, а около восьми. Как и в первом случае, предсмертная записка отсутствует. Причина смерти — черепно-мозговая травма, вызванная падением.

Следствие по Мельнику, естественно, еще не закончилось, но фактами, опровергающими версию самоубийства, насколько мне известно, следствие не располагает.

Итак, два самоубийства подряд, погибли два международных гроссмейстера. Это плохо… Простите, я повторяюсь, но, честно говоря, просто голова идет кругом.

— Свидетелей опять нет? — спросил Гордеев.

— На этот раз есть. Как Мельник выбрасывался из окна, видел уборщик гостиницы, некто Алексей Колпаков. Но он, по заверениям следствия, испытал от увиденного сильнейший психический шок, так что на его показания вряд ли можно безоговорочно полагаться. И тем не менее завтра-послезавтра, когда он немного оправится, я думаю, можно будет с ним поговорить. Нет — значит, я достану протокол его допроса, и ограничимся этим. — Воскобойников сосредоточенно потер виски. — Так… По окружению Болотникова вы уже в курсе, просто я попрошу активизироваться. Теперь Мельник. Его тренер Мовсесян Вардан Георгиевич с ним больше десяти лет, завтра после одиннадцати он будет вас ждать в «Хилтоне», я уже договорился. Список родственников вот тут, в папке. — он похлопал ладонью по тонкому скоросшивателю. — Что еще?.. С Гончаровой вы еще не встречались?

Гордеев отрицательно мотнул головой.

— Тогда, думаю, целесообразно вам, Юрий Петрович и Евгения Леонидовна, начать с Гончаровой и Мовсесяном совместно. Если вопросов больше нет, я должен бежать.

Вопросов не было. Воскобойников испарился. Заставнюк, кряхтя, потянулся в своем кресле:

— По чайку или по домам?

— По чайку. — Брусникина по диагонали пробежала глазами список родственников Мельника и, передав его Гордееву, занялась чаем. — И зачем только Мельник взялся доигрывать? Отказался бы, был бы жив, наверное…

— Деньги, Женечка, — вздохнул Савелий Ильич, — исключительно ради призовых он согласился. Сколько в газетах его ругали! Пеняли, что, мол, теперь-то, конечно, он выиграет, что надо ему нового соперника искать, хотя причем тут соперник, я вообще не понимаю, матч же против компьютера и, собственно, ради проверки возможностей компьютера… Сразу же было ясно, что он пыжится из-за ICS.

— ICS? — переспросила Брусникина.