Дикое правосудие

Уличные фонари?.. Два… и еще два, когда она свернула на шоссе к невидимому городу. Потом два фонаря медленно выползли из снежной бури, и она проехала между ними, направляясь к следующей паре. Фонари отмечали отрезки их путешествия по опасной, пустой, заметенной снегом дороге. Снегоуборочные комбайны были бессильны справиться с такой непогодой. Они напоминали людей, вычерпывающих воду из тонущей лодки. Тяжелое прерывистое дыхание Воронцова…

…бесило ее. Из белого марева неожиданно вынырнул снегоуборочный комбайн, с его транспортера валились кучи снега, способные похоронить их под собой, но все уносилось куда-то в сторону. Автомобиль заскользил на льду, яростно дернулся, и вернулся на свою полосу, словно горя желанием исправить оплошность. У Марфы ныли руки, болели глаза. В конце концов ее слух перестал воспринимать хриплое дыхание и приглушенные стоны Воронцова.

Сто пар фонарей, двести – призраки магазинов и кафе, словно пустые экраны по обе стороны улицы. Наконец (через час или больше?) полутьма старого города, купола и кресты старой церкви над завьюженной пустошью. Марфа подъехала к ветхой ограде, остановившись рядом с другим автомобилем. Клиент, в такую погоду? Вот кобели! Вымученная насмешка и презрение медленно вращались в ее сознании, словно засасываемые водоворотом.

Она взглянула на Воронцова, очнувшегося от тяжелой дремоты.

– Мы на месте?

– Да, – вздохнула она, с трудом оторвав руки от рулевого колеса. – Перед нами бордель. Вы полагаете, что готовы к такому испытанию, инспектор?

Она принялась хихикать, понимая, что он смотрит на нее, но была не в силах остановить истерику, переросшую в раскаты неестественного смеха.

– Теперь все в порядке? – спросил он в наступившей тишине.

– Да, – она перевела дыхание. – Вы можете выбраться самостоятельно или мне…

– Помоги мне, пожалуйста, – отрывисто попросил он.

Марфа вышла из машины, обогнула ее в снежном буране и помогла Воронцову выйти. Он устало оперся на капот, пока она запирала автомобиль. Они обогнули двор церкви по занесенной снетом тропинке, которая вела к борделю.

Старый дом, казалось, съежился под напором непогоды. Огонек, горевший над входной дверью, едва освещал обледеневшие ступени. Воронцов привалился к перилам, пока она нажимала кнопку звонка.

Дмитрий распахнул дверь, словно ожидал их появления. Его глаза расширились от облегчения, затем сузились, когда он увидел состояние Воронцова.

– Ты выглядишь, как моя мать, – проворчал Воронцов.

Дмитрий закрыл за ними дверь. Подняв голову, Воронцов обнаружил перед собой мощный корпус Сони. В свободном красном свитере и брюках она была похожа на неуклюже наряженного плюшевого медведя. Ее лицо казалось жесткой, густо раскрашенной маской. Теплов в темно-сером костюме, свисавшем с его худых плеч, выглядывал из-за ее массивной спины. В его взгляде сквозил безнадежный пессимизм. Воронцов рассмеялся лающим смехом, почти сразу же закашлявшись от боли.

– Чего вы хотите, майор, – скидки за групповой визит? Кстати, у нас нет девочек, способных удовлетворить ее…

Соня и Марфа обменялись испепеляющими взглядами.

– Почему, майор, почему? – простонал Теплов, взывая к какому-то невидимому высшему авторитету. Лицо Сони при виде беспомощности Воронцова выразило мрачное удовлетворение.

– Потому что нам больше некуда… – начал он, но Дмитрий перебил его:

– Я сказал им, что это необходимо для встречи важного клиента…