– Объявили, значит, завод банкротом, прежних руководителей метлой, а вместо них внешнего управляющего назначили. Некоего Долматова Игоря Владимировича. Он уже владел к тому времени и хлебным заводом, и рядом станций технического обслуживания автомобилей с салоном по продаже подержанных иномарок. Но это к слову! С его приходом в работе предприятия совершенно ничего не изменилось, как тот выпускал продукцию, так и продолжил выпускать. Только внутренние порядки на заводе резко изменились.
Николай затушил сигарету, тут же прикурив новую. Надя сделала ему замечание, на что муж грубо, чего ранее никогда не случалось, бросил ей:
– Молчи! Не твое дело, буду я курить или нет! Ясно?
Надя покорно замолчала, и это тоже было ново.
Майор не стал вмешиваться во внутрисемейные дела. Ему важнее было узнать историю падения семьи Шевченко, а не их сегодняшние взаимоотношения. Хотя перемены задели офицера. Но он убедил себя списать их на чрезмерную взволнованность брата.
– Так вот, – продолжал Николай, – на заводе резко изменились порядки, которые насадил этот внешний управляющий, господин Долматов, к которому вскоре в качестве заместителя присоединился его сынок, кстати, выпускник одного из военных институтов города, двадцатидвухлетний пацан. Наглый, жестокий и циничный, точная копия папаши.
Рудаков прервал брата:
– Подожди, Коль. Как это заместителем директора сугубо гражданского предприятия стал выпускник военного училища? Лейтенант какой-то срок по контракту обязан был бы отслужить в армии.
Шевченко ухмыльнулся:
– Другой лейтенант, может, и был бы к чему-то обязан, но только не Антон Игоревич Долматов. Он и в военное заведение поступил для того, чтобы откосить от действительной службы и за деньги папы получить диплом с отличием. А ты о какой-то армии речь ведешь. Армия для таких, как ты, но не для Долматовых! Клали они на нее с прибором!
Борис, играя желваками, вдруг вспомнил последний бой в ущелье Дракона, раненого Зубова и бравого молодого лейтенанта Бородина. Хотел выругаться, но сдержался. А Николай продолжил:
– В общем, Боря, завод захватили два скота. И, как я уже сказал, начали наводить свои драконовские порядки. Принялись за бесценок скупать акции предприятия, распределенные ранее между работниками завода.
– И что рабочие, за просто так отдавали свою долю?
Николай вновь усмехнулся:
– А куда им было деваться? Тех, кто отказывался уступить акции, Долматовы тут же увольняли по статье, якобы за прогулы и пьянство. Но это сначала. Тогда они еще действовали хоть и по-скотски, но не нарушая законов. Позже папа с сынком сменили тактику. Долматов-младший, Антон, набрал свору охраны из таких же беспредельных балбесов, как и сам, создав устойчивую беспрекословно подчиняющуюся ему группировку. Те по приказу заместителя директора завода по режиму начали просто выбивать из людей акции.
Рудаков спросил:
– Как это – выбивать?
– Очень просто, – ответил Николай, – среди рабочих оказалось немало тех, кто не отдал акции и уволился с завода. Но их доля в прибыли предприятия ушла вместе с ними. Долматовым нужно было получить письменное подтверждение о добровольной продаже акций этими людьми. Вот боевики Антона и наезжали на тех, кто уволился, не отдав акций. И наезжали по полной программе! Являлись к тем домой и избивали семьи, пока не получали нужные подписи! Но не буду глубже вдаваться в то, как отец с сыном завладели заводом. Скажу одно: в результате своей политики им удалось заполучить более 75 процентов акций ЖБК и стать хозяевами завода, превратив его, без всякого преувеличения, в концлагерь, а работяг в рабов, которым платили крохи за адский труд, сведя до минимума дорогостоящую механизацию производства. Сынок даже чуть ли не официально ввел практику физического наказания рабочих за малейшую провинность.
– И никто не выступил против? – спросил Борис.
Николай ответил кратко: