Валя, стараясь держаться спокойно, ответила:
— Благодарю, неплохо!
— Я недавно разговаривал с вашим отцом. И знаете, он отказался немедленно заплатить за вас, единственную свою дочь, выкуп.
Валентина побледнела:
— Как отказался? Этого не может быть!
— Ты, женщина, считаешь, что я лгу?
— Нет, но… вы, видимо, не так поняли папу!
— Я прекрасно понял вашего… папу. А вот он, по-моему, нет. А посему я решил, дабы убедить господина Туркина в серьезности своих намерений и показать ему, что со мной никакие игры не проходят, казнить одного из ваших коллег!
Туркина вздрогнула. Впрочем, дрожь пробежала и по телам мужчин-заложников.
— Как казнить? Вы что? Подождите! Дайте мне немедленно поговорить с отцом. Я все улажу!
Исмаил-Хан, сощурив черные безжалостные глаза, прошипел:
— Нет, Валентина Борисовна! Я не намерен упрашивать вашего отца. И что-то менять… тоже.
Он повернулся к коменданту крепости:
— Руководителя съемочной группы к стене!
Сергинский, упав на колени, завизжал:
— Нет, нет! Не хочу! Не могу. Не убивайте! Я ж…
Назим Натанджар кивнул охранникам.
Те, забросив автоматы за спины, подхватили Сергинского под руки и потащили к большому валуну, лежавшему у боковой, каменной стены дома главаря банды. Исмаил-Хан взял у коменданта видеокамеру. Встал напротив Дольского:
— Узнаете аппаратуру?
— Узнаю! И что?