– Все продумано, не переживай.
– Ну, а какая моя роль в этом мероприятии?
– Придет время, узнаешь.
– Муха, втемную хорошо только трахаться. Чтобы мечтам было привольно, когда под тобой телка страшней атомной войны, от которой нужно фуфайкой предохраняться. Есть два варианта – или ты мне веришь, или нет. Если да, то я не подведу. А если я просто, как поется в известной песне, "Сэмэн, ходите рядом сбоку, без вас мне очень одиноко…", то спасибо за шикарный обед. Разбогатею, приглашу на ответный визит.
– Да я не темню, просто пока еще не все отлажено как следует.
– Вот давай вместе и помаракуем, что почем. Глядишь, и мои мозги сгодятся. А сидеть здесь от звонка до звонка – увольте. Я бы и без тебя сбежал. Пусть мне при этом пришлось бы передавить всех псов – меня ведь не зря натаскивали столько лет, – но лучше пуля в башку, чем гнить тут заживо, получив туберкулез в открытой форме. Усек?
– Не заводись, Гренадер. Решили. Вот тебе моя рука. Давай за это и выпьем. Там под столом, в ящике, есть вторая бутылка. Тащи ее сюда. И заодно потолкуем…
Мы выпили и эту, и еще одну… а потом уже не помню сколько. Но то, что продолжали пить до самого отбоя – могу дать голову на отрез.
Я понимал, что это последняя проверка, что Муха меня "накачивает", но сделать ничего не мог – я просто обязан был пройти этот своеобразный, чисто русский тест на отсутствие двойного дна в моей черепушке.
Конечно, я замечал, что мой собутыльник мухлюет, и достаточно ловко – Вараксин начинал свою воровскую карьеру как карточный шулер, – но не подавал виду. Он отвлекал мое внимание и выплескивал по полстакана под стол. А затем, зажав граненый лобанчик широкой ладонью, быстро опрокидывал его в рот. При этом смачно крякая и морщась.
Барбос коцаный…
В барак меня занесли на руках. Конечно же, я валял ваньку. Я был, естественно, не как стеклышко, скорее – остекленевший; но соображал нормально, по крайней мере, настолько, чтобы не ляпнуть лишнее.
И идти мог самостоятельно – чему-чему, а международной игре "рашен наливайка" нас в спецучебке научили будь здоров. От выносливости в питии иногда зависела жизнь, а нас натаскивали выживать в любых условиях. Даже когда в твоем желудке бултыхается литра два с лишним алкогольного яда, а тебе еще нужно произвести бесшумную ликвидацию и бесследно скрыться.
Но уж больно хотелось мне покуражиться всласть, чтобы шестерки пахана Мухи при всем честном народе таскали меня на руках, как Иван Царевич Василису Прекрасную.
Это был мудрый ход. Отныне никто в колонии даже неровно подышать в мою сторону не посмеет.
Когда меня положили на шконку, я хохотал, наверное, с полчаса. По крайней мере, все то время, которое провел Муха уткнувшись мордой в парашу и выворачивая свои кишки наизнанку. Я был доволен, как слон. Все наконец связалось самым лучшим образом.
А виски хоть и дерьмовое, так ведь нам не привыкать лакать всякую гадость. Главное – чтобы заторчать до посинения. А там – трава не расти…
Эх, бабу бы… Любую. И третий сорт не брак…
Счас грянем песню: "Были мы вчера сугубо штатскими… иех! Провожали девушек… иех!"
Киллер