Разбой в крови у нас

22
18
20
22
24
26
28
30

– Вот развлекаются, изверги! А почто одежду сняли? – озаботился дотошный студент.

– А это чтобы в тумане нас издали видно было, – ответил теперь уже Григорий. – Темная-то одежа не шибко заметна, а рубахи у всех светлые, вот по ним-то они палить и станут.

Студент заерзал на месте, пытаясь высвободить руки из тугой веревочной петли. Лодку закачало, и она почерпнула немного воды левым бортом.

– Прекрати! – прикрикнул на него Захар. – Если мы сейчас в воду свалимся, то все дружно ко дну пойдем.

– А что, лучше будет, когда все дружно на воздух взлетим? – ехидно ответил Митрофан, но возиться тем не менее перестал.

Лодка медленно дрейфовала по течению, крутясь и поворачиваясь без управления. Катер разбойников отцепился от парохода и, испуская тучи дыма, потарахтел обратно к устью Белой речки. А сам пароход, не сбавляя скорости, несся вперед к конечному пункту своего путешествия – городу Казани.

Туман теперь уже плавал отдельными клочьями, и рассчитывать на то, что он поможет пленникам скрыться от разбойников, не приходилось.

– С чего ты взял, что в бочке порох? – Неугомонный Митрофан не мог смириться с неизбежным. – Может, это они так издеваются – хотят, чтобы мы от страха в штаны понаделали?

– Если тебе от этого легче, можешь так и считать, – пробурчал в ответ Захар.

Он тоже осторожно шевелил пальцами в надежде найти слабое место в узлах разбойников, но путы были надежные. Григорий сидел неподвижно и очень напряженно; немного знавший его ямщик не сомневался, что крестьянин молится. Что и говорить, самое время подумать о душе!

– Как лютуют, проклятые… Сил моих больше нет. Слаб я… – Сдавленное хрипение раздалось со стороны полуобморочного купца. Похоже, к нему начинало возвращаться сознание.

Захар тут же повернулся к этому крупному мужчине, которому на его глазах выворачивали суставы, и, сожалея, что ничем не может облегчить его страдания, произнес:

– Здесь нет разбойников. Мы все в лодке и связаны, но никто не будет вас тут мучить.

Купец повернул к Захару свое пепельно-бледное лицо и снова разлепил запекшиеся губы:

– Мы одни тут? Это славно… Так, значит, тому и быть! Расскажу тебе, коли так судьбе угодно! – Затуманенные глаза купца тускло блеснули, и он насколько мог развернулся к Захару. – Икона у меня была древняя, до раскола писанная, в драгоценные оклады одетая… Ее-то им и надо было!

Купец замолчал, переводя дыхание. Григорий закончил молиться и, наклонившись к Митрофану, начал что-то ему разъяснять. Студент сосредоточенно кивал и смотрел на крестьянина с уважением.

Лодку тем временем подхватило течение, и она ускорила свое движение, а это означало, что пальба со стороны разбойничьего катера должна была начаться с минуты на минуту. Купец же ничего этого не замечал, главным для него сейчас было рассказать что-то важное хоть кому-нибудь. И ближе всего к нему оказался Захар.

– Чуял я, что путь опасный будет, потому икону саму не взял, а только один оклад прихватил. Чистое золото да самоцветы разные – смотреть душа радуется даже у тех, кто без веры… Вот этот-то оклад они у меня и вырвали… Нет во мне силы истинной, не стерпел и сам указал, где его спрятать успел.

Купец снова надолго замолчал, собираясь с силами, его губы дрожали, а слова иногда вылетали слишком тихими, но Захар внимал ему практически не дыша.

Тем временем Григорий и Митрофан совместными усилиями ухитрились снять одну из веревок, крестообразно перепоясывавших бочку сверху. Нужно было снять еще одну, но для этого требовалась помощь Захара или купца.