— Кто подписал постановление?
— Кудимов.
— Хорошо, иди.
Сразу после ухода Астафьева Попов начал названивать городскому прокурору.
— Алексей Дмитриевич, добрый день. Попов вас беспокоит.
— Добрый день, Владимир Александрович. Я слыхал, у тебя с матерью проблемы.
— Да, пошла на рынок, поругалась там с продавщицей, отошла от лотка три метра и упала с обширным инсультом. Нашла где правду искать — на базаре. Сейчас в коме, врачи надежды не дают. Ждем с минуты на минуту.
— Сочувствую.
— Спасибо. Слушай, а зачем это ты забрал к себе все дела Зубаревской? Там же много мусора? Все их все равно не докажешь, только время потеряешь.
— Ну, и если половину докажешь, и этого хватит ей на пожизненное. Беспредельщица она, эта цыганка. Все ее художества можно квалифицировать как особо циничные, и опасные для общества.
— Понятно. А кому определили ее дела?
— Малиновской.
"Все! — подумал Попов. — Хрен я эту цыганку больше прикрою. На пару с Юркой они раскрутят ее до самых печёнок".
Попрощавшись с прокурором, Попов набрал на мобильнике эсэмэску: "Надо встретиться".
Вскоре пришел ответ: "Ильмень, в час".
ГЛАВА 20
В час дня Астафьеву позвонил Шварцман.
— Ну, ты мне удружил, Юрий Андреевич! Нашел себе киллера из киллеров!
Астафьев опешил.
— Ты это про что, Саня?