Я подхватил пистолетик за ствол, полюбовался:
– Антикварная модель. Для охоты на тараканов особенно хорош. Но убить из него можно.
– Когда ты вошел, мне почудилось... Сама не знаю, что со мною происходит.
– К тебе кто-то заходил в номер? Ты с кем-то разговаривала?
– Нет. Как ты и сказал, прямо из ресторана поднялась сюда и сидела тихо, как мышка. А потом мне сделалось плохо. Совсем. Я все пыталась тебе объяснить еще в ресторане, но ты был так поглощен своими мыслями, что просто не слышал меня.
– Ты о своей родословной?
– Мне кажется, ты...
– Извини, я слегка раздражен. Или не слегка. Бывает. Я, конечно, паренек крепкий, но что-то мне достается в последнее время. Так кем я тебе привиделся? Злым шайтаном? Или добрым облаком гремучего газа?
– Тенью. Призраком. Из прошлого века.
– Славно. В твоих апартаментах это не последняя бутылка?
– Нет. Бар полон. Ты хочешь выпить ее всю?
– Всю, может, и не выпью, но отхлебну порядочно.
– Мне сказали, ты предпочитаешь чай.
– Сейчас – особый случай. Хочется обрести пустоту, простоту и ясность. Чтобы бродить по вехам иллюзий. И иллюзорности вех. А то я сух, как пергамент. Такие дела.
– Что с тобой, Дронов?
– Ничего. Всем вам можно трогаться умом, а мне – нет?
– Кому – всем?
– Тебе, Вернеру, Сен-Клеру...
– Вернер? При чем здесь Вернер?
– Я его встретил недалеко. В интернет-кафе. Он говорил о странном мире и странных людях. О тех, что сочиняют жутковатые сказки, в которых дети теряются, как взрослые, а взрослые пропадают, как дети...