– У тебя вид кота, дорвавшегося до валерианы.
– Валериана – цветок Меркурия. Или Гермеса. У него, как и у каждого из кошачьих, есть ключи от бездны.
– Ты и выражаться стал, как...
– Как безумный? Или – так выражался Сен-Клер?
– Что Сен-Клер?
– Почему ты ни в ресторане, ни теперь ни разу не упомянула Эдгара Сен-Клера? Или ты была не знакома с ним?
– Саратона – большой остров.
– Значит, все-таки не знакома?
– И небольшой. Мне это очень нравилось всегда. Здесь все друг друга знают. А если грустно на душе, ты можешь бродить по самой Саратоне или по окрестностям хоть неделю и – никого не встретить. А можешь, если есть настроение, только выйти пройтись, и на одной улице столкнешься с десятком знакомых, и поболтаешь с каждым о чем-то необязательном, и на душе сразу сделается легче.
– Недавно ты назвала такое препровождение пустым.
– Иногда это очень скрашивает жизнь.
– И сказала, что такая пустота – сродни смерти, – продолжил я, словно не слышал ее реплики.
– Я так сказала?
– Может, и нет. Но я так понял.
– Что-то ты стал очень мрачен. Тебе совсем нельзя выпивать.
– Я и стараюсь воздерживаться. Но сегодня – особый случай.
– Особый?
– Поверь, в меня не каждый день выпускают обойму браунинга. Хотя, может быть, ты стреляла совсем не в меня.
– Я же тебе все объяснила.
– Ага. А я продолжаю комплексовать.