Дорога, уходящая в сторону от шоссе, под тень густых деревьев, была обозначена строгой надписью: «Частное владение». На Саратоне это означало то же самое, что на родной земле «кирпич». Автомобиль Люси Карлсон нырнул на эту дорогу; Бетти бестрепетной рукой свернула туда же.
– Сейчас, – коротко произнесла она, увеличила скорость, обходя и подрезая «ситроен» Кузнецовой.
Людмила резко ударила по тормозам, выскочила из машины, хлопнув дверцей.
– Какого черта! – начала она, увидела меня, посуровела. – Что тебе еще от меня нужно, Дрон?
– Только поговорить.
– Не наговорился?
– Разговор будет нелицеприятным, Люси. – В руке у Бетти появился «глок», да и держала она его хорошо: плоско, на уровне пояса. Ствол его был направлен Людмиле в живот.
– А без дешевых трюков? – бросила та, побледнев.
– Бетти, ты бы... – начал я, и ствол переместился на меня.
– Не дергайся, Дрон. Стрелять я умею.
Нас разделял капот автомобиля. Можно, конечно, нырнуть под него, но... Обезьяньи прыжки хороши только в кино. Остается подождать продолжения.
– А что до дешевых трюков, Люси, так они – в твоем бордельном балагане, – добавила Бетти. – У меня – исключительно дорогие.
– Что это за профурсетка, Дрон?
– Бетти Кински. Спасатель.
– И от чего она решила меня спасти?
– От смерти, – жестко отчеканила Кински. – Если ты будешь откровенна в ответах. А теперь – ты сядешь за руль своей машины, ты, Дрон, – рядом, а я – на заднее и буду спрашивать.
– Это и есть партнерство, Бетти?
– От вас, русских, можно ждать чего угодно.
– Послушай, Кински, а что мешало тебе...
– Заткнись, Дронов. Ты сидел в этом кабачке – не объехать. Вот и пришлось... разыграть единство и взаимопонимание. Садись на переднее и веди себя пристойно. Если не хочешь схлопотать пулю.