Иллюзия отражения

Не знаю, какие вводные они получили от Александра Алиевича Арбаева, сидящего за рулем «порше», а только вводные те были напрочь ошибочными, если не сказать вздорными. Не принять во внимание спасателей? Широкий жест.

Трое атлетов уже готовы были ринуться на меня спущенными с цепи сторожевыми, когда рядом оказался Диего: внимание первого он привлек каким-то странным клекотом, тот слегка повернул голову и – рухнул подкошенно на месте. Второй успел удивиться, сгруппировался – тщетно: Диего прыжком сократил расстояние, провел обманное движение и ударил парня в корпус с такой силой, что тот словно переломился надвое и рухнул на песок вслед за первым.

Третий бежал на меня, ничего вокруг не замечая: возможно, его вдохновляло то, что сам Арбаев наблюдает за действом, возможно, он был просто азартен... К его бы азарту еще и везение... А они, как известно, рука об руку не ходят. Я ушел в сторону шагом, одновременно легохонько метнув кулак в незащищенный висок нападавшего. Тот словно споткнулся: пролетел по инерции метра полтора и вписался в невысокие металлические ступеньки трейлера. Когда очухается, ему будет больно. Ну, не одному же Данглару страдать.

Данглар тем временем, встав на четвереньки, тупо смотрел в пол, а струйка крови сбегала из носа прямо на дощатый пол. Ее он тоже видел, но, оглушенный ударом, то ли не чувствовал еще боли, то ли не относил эту боль к себе. То, что нос его сломан, я мог бы поручиться.

Все наши – Вернер, Бетти и Диего – с угрюмым любопытством рассматривали алый «порше» и пассажиров в нем.

Ну надо же! Старания господина Данглара пропали всуе: совершенно не задумываясь, я определил или, как выразился бы человек ученый, идентифицировал всю троицу с сомнительным прошлым и смутным настоящим как «наших». Хотя – лукавого беса сомнения господин префект в моей душе все же заселил, как и душах Диего, Вернера и Бетти. И – что? То, что нет в мире подлунном совершенства, я знал всегда.

Александр Арбаев не стал дожидаться, когда «набьют портрет». «Порше» успел изящно развернуться, когда на ступеньках трейлера появился Ален Данглар. Одним взглядом окинул он «поле битвы», сделал выводы, блеснул значком и рыкнул громко и отчетливо, насколько позволял поломанный нос, к которому барон прижимал платок:

– Именем закона – остановитесь и выйдите из машины!

Арбаев воспроизвел губами оскал, мало походивший на традиционный европейский «cheese»; загорелое лицо с раскосыми глазами степняка излучало привычную угрозу. Странно, но отчего-то именно такими во всех компьютерных играх европейцы изображают русских.

Арбаев отжал сцепление и дал газ. «Порше» – это даже не «мерседес»: по хорошей дороге за пять секунд он укатился метров за сто... Но и Данглар эти секунды не потерял: в руке его воронено блеснул длинноствольный пистолет; Данглар прицелился, широко расставив ноги, сморгнул слезу боли и – выстрелил!

Легенды о незаурядном искусстве Данглара оказались не вымыслом, а чистою правдой! Баллон лопнул, «порше» боком слетел с дороги, смел хлипкое заграждение, свергся в кювет, вытряхнув пассажиров, как мелких блох, и – закрутился в кульбитах по высокому, метров в двенадцать, пологому склону.

– Два человека в ауте. И – полмиллиона баксов – в металлоломе, – прокомментировала Кински.

– Высокий класс, – согласился Вернер.

– Хороший выстрел, – сдержанно похвалил Диего.

Промолчал один я. Ибо молчание – золото.

– А вы что скажете, Дронов? – гнусаво, продолжая зажимать нос платком, спросил Данглар.

Что сказать? Доброе слово и кошке приятно, а доброе слово интеллектуала и прозвучать должно по-особенному. Я и ответил:

– В жизни всегда есть место подвигу.

Глава 24

– Префект, у вас все такие? – невинно спросила Бетти, кивнув на начинающих приходить в себя карабинеров.