Вскоре на этаже появился связист Поручиков.
Командир спросил его:
— Как сам, Женя?
— А что мне будет? Хотя пострелять пришлось. Одного духа лично завалил.
Александр похлопал подчиненного по плечу:
— Тебе это зачтется, Поручик!
Движение рукой вызвало боль. Действие обезболивающей блокады начало ослабевать.
Это заметил связист.
— Вам, товарищ старший лейтенант, лучше в подвал спуститься и прилечь.
— Ну, ты еще поучи, что мне делать, а что нет! Настраивай станцию!
— Так она все время в рабочем состоянии находилась.
— Молодец! И духов валишь, и свои прямые обязанности не забываешь! Придется тебя к ордену представить!
— Так вроде за Ахмада и Гудилова уже представили.
— Еще к одному! Или ты против?
— Кто ж от награды откажется? Я согласный!
— Ладно, устраивайся в углу! Скоро связь нам очень понадобится.
Старший лейтенант вновь навел бинокль на минарет. Сейчас, когда основное дело было сделано, заложники, а главное, его Соня находились в безопасности, офицер чувствовал себя спокойно и уверенно. На ранение он не обращал внимания, продолжая руководить акцией.
Пулеметный расчет, благополучно поднявшийся на минарет, устроился на самой его вершине и имел прекрасный обзор южной части кишлака Аяд. Он мог контролировать и всю территорию, но для этого солдатам пришлось бы постоянно менять позиции. А главной их задачей было прикрытие штурмовых отделений сверху, когда те действовали на главном объекте. Они слышали выстрелы из дома, но людей в секторе своей ответственности не наблюдали. После неожиданного появления вертолета и высадки советского десанта редкие прохожие спрятались за воротами своих домов. Площадь и проходящая через нее главная улица селения была пуста. Но пулеметчик ефрейтор Андрей Патросов, или, как его чаще называли сослуживцы, Портос, внимательно отслеживал обстановку, прощупывая через прицел каждый метр территории, прилегающей к минарету с юга. Его второй номер, рядовой Иван Шевчук, или Шава, исполняя приказ командира взвода, через бинокль наблюдал за двухэтажным зданием, где Калинин начал проводить акцию освобождения заложников.
Неожиданно Патросов выкрикнул:
— Шава! Духи!