Вдруг Иэн услышал у себя за спиной шаги.
— Не оборачивайся, но мне кажется, мы окружены, — прошептал Ноулз.
Здоровенный бур протянул к ним огромную, мозолистую лапу.
— Давайте-ка сюда вашу чертову камеру, и может, мы отпустим вас подобру-поздорову. Чертовски выгодная сделка,
Его дружки заржали.
Отлично. Просто отлично. Прищурившись, Иэн разглядывал мужлана-африканера. Ну, он наглец. А сам-то ничего особенного. Иэн не сомневался, что легко сможет его уложить. Правда, оставалось еще трое впереди и неизвестно, сколько сзади.
Но лежащая в камере видеокассета хранила самый интересный репортаж за все время его пребывания в ЮАР. Неужели вот так просто ее отдать? Нельзя сдаваться без боя, хотя бы и словесного. Он медленно покачал головой.
— Послушайте, ребята, я бы и рад подчиниться, да камера принадлежит не мне. Это собственность компании. Кроме того, ваше же собственное правительство дало нам разрешение на съемки в этой стране. Так что, пытаясь нас остановить, вы нарушаете собственные законы. — Он замолчал в надежде, что они клюнут на приманку и вступят с ним в пререкания. С каждой минутой росла надежда, что появится какой-нибудь полицейский чин, и молодчики ретируются, независимо оттого, у кого на службе они состоят.
Но тех было не так-то легко провести. Иэн увидел, как громила кивнул кому-то, стоящему сзади, и мгновение спустя услышал, как Ноулз вскрикнул от боли и возмущения. Иэн повернулся на крик.
Сзади стояли еще двое подонков в коричневой форме и самодовольно ухмылялись. Один победоносно размахивал перед лицом Ноулза его видеокамерой, другой заламывал оператору руки за спину. Из разбитой губы американца текла кровь.
Это было слишком! Иэн сделал шаг к ним, зубы плотно сжаты, лицо перекошено от гнева.
Ноулз выплюнул небольшой сгусток крови и быстро произнес:
— Не надо, Иэн. Они только того и ждут.
Иэн. покачал головой: ему больше нечего терять. Кто-то из них еще пожалеет, что вывел его из себя. Но стоило ему поднять руку…
Краем глаза он заметил какой-то взмах. Дубинка? Он попытался увернуться, понимая, что заметил ее слишком поздно.
Приклад громилы-африканера обрушился ему на голову, отозвавшись пульсирующей, горячей волной боли. У Иэна помутилось в глазах, все закружилось, и он почувствовал, что падает. Господи, почему так больно? Ему никогда не приходилось испытывать такую боль. Солнечный свет, только что казавшийся смутным, теперь нестерпимо резал глаза.
Он слышал, как Ноулз что-то кричал, но из-за шума в ушах не мог разобрать слов. Попытавшись приподнять голову, он увидел тяжелый башмак, нацеленный ему в лицо.
На этот раз судьба была милостива к нему, и он потерял сознание.
Длинные, пустые коридоры тюремного корпуса никогда не погружались в темноту; тень не падала на стальные решетки и бесконечные ряды маленьких, квадратных камер. Под потолком здесь всегда горели люминесцентные лампы, распространявшие вокруг резкий беспокойный свет. Этот вечно горящий свет лишал заключенных, равно как и стражей, ощущения времени.
Лежа на спине на бетонном возвышении, служившем кроватью, Иэн вдруг заметил, что белый, в трещинах потолок, наконец перестал кружиться и встал на место. А голова, хотя и по-прежнему болела, уже не напоминала раздувшийся, наполненный болью воздушный шар. Он улыбнулся от этой пришедшей ему на ум неожиданной метафоры. Может, ему досталось больше побоев, чем он помнил?
ebooksa