Последний десантник

Девчушка поджала губы, и от обиды из ее глаз ручьем полились слезы.

– Что такое? – раздались голоса подошедших родителей. – Девочка, почему ты плачешь?

Пацан отвернулся, делая вид, что его это все не касается.

– Как тебе не стыдно! – возмущенно заявила мама мальчишки, узнав о причине размолвки детей. – Я даже не знала, что ты такое сказать можешь. Сейчас же попроси у девочки прощения.

– А чего тут такого? – стал защищаться он. – Это же не я придумал. Все об этом говорят.

– Кто это – все? Разве я тебе такое говорила? Или папа?

– Мне старшие ребята рассказывали, что это все южане людей грабят и…

– А ну замолчи! – взорвался отец «юного политика». – Еще раз такое от тебя услышу…

Но, видя, что криком можно только навредить, родитель перешел к более мирному решению вопроса.

– Ты пойми, – убеждал он сына, – все мы люди одной страны. Южане, северяне, мы живем вместе на этой земле. И только дураки и злодеи могут говорить, что кто-то хуже, а кто-то – лучше.

– А если бы нам вдруг пришлось переехать, и ты оказался среди мальчишек там, на юге? – подключилась к разговору мама. – А они с тобой и знаться не захотели бы, тогда как? Придешь к ним играть, а тебя никто в компанию не примет, а то еще и поколотят. Что скажешь?

Пацан опустил голову.

– Идем с нами, девочка. – Рядом с южанкой стояли ее здешние сверстницы. – Будем играть вместе.

Глава 35

Нещадно палившее с утра солнце сменилось тучами. Их принес ветер с востока. Рваные, косматые, они быстро застилали небо, создавая тревожную картину, совпадавшую с настроением тех, кто прибыл в заброшенный поселок овощеводов. В последнее время это место стало притягивать к себе внимание. На этот раз из подкатившего к главному входу на бывший агрокомбинат авто выбрались трое: Лавров, Комаровский и Чингиз. В отличие от двух коллег, возможности третьего ограничивали связанные за спиной руки. Больше никого с приехавшими не было.

После того как совершивший одну из главных ошибок в своей жизни Чингиз попал в цепкие руки Лаврова, он думал лишь о собственном спасении. И, поразмыслив, Батяня дал честное слово отпустить пленника в обмен на предложенный компромат. Совершив недолгий вояж, вся троица оказалась здесь.

– Вот тут я компромат и припрятал, – мотнул головой в глубину комплекса Чингиз. – Рядом с этими волками приходилось страховаться.

«Вот, кстати, такой случай и представился, – подумал он, – правда, не в той плоскости…»

– Ты еще скажи, что проводил там подрывную работу по разложению банды и сдаче ее органам правопорядка, – хмыкнул Комаровский, – вот только не успел. Расскажи, что пару дней оставалось до завершения процесса… Что, я угадал?

– Это просто сволочи, – словно не замечая язвительности, продолжил Чингиз. – Они ведь ни перед чем не остановятся. Особенно бывший президент. Ну, об Адилбеке я и не говорю – это вообще зверь в человеческом облике. Я, конечно, далеко не ангел, но людей не убивал. А у них руки по локоть в крови. Если бы эта компания хоть подозревала о том, какой информацией я обладаю, смею вас заверить – с живого кожу бы полосами снимали. У них ведь с этим делом просто. И расчлененные тела, и живьем закопанные в землю – разные варианты.