– Я же не знаю, какие вопросы вы ей задавали, – удивился лейтенант.
– Она в основном пересказала то, что знала от вас.
– Значит, вы в курсе, с какой тщательностью этот объект подготовлен к ликвидации? – Ричард уставился в глаза Тумана.
– Да, – подтвердил он.
– Давайте поступим следующим образом, – на секунду задумавшись, заговорил лейтенант. – Вы отдаете мне Белинду, после чего я возвращаюсь в центр…
Смайс Льюис лежал на жесткой кровати небольшой палаты, рассчитанной на двух человек, и молил Бога, чтобы все, кто осуществлял вместе с ним розыск Белинды Стоун, погибли у конголезской деревни. Иначе ему несдобровать. Ведь если кто-то вернется, то обязательно всплывет факт его позорного бегства. Его не мучили угрызения совести, ведь рано или поздно Ричард со своими подчиненными все равно отправились бы в преисподнюю.
Льюис перевернулся на спину и стал восстанавливать картину боя. Как был смертельно ранен сержант Бендетсон, он видел своими глазами. Та же участь постигла и солдата… Конголезцы яростно атаковали. Причем возникла угроза выхода их во фланг. Хотя какие могут быть фланги у группы в количестве пяти человек? Наверняка зарвавшийся лейтенант Квос пытался помочь своим подчиненным и погиб. А если нет, то чем ему, Льюису, это может грозить? Да особо ничем. Судить его некому, потому как он сам здесь судья и палач. Чего же он боится?
Неожиданно Льюис вспомнил взгляд Ричарда, и по спине вновь, как и тогда, пробежал неприятный холодок. Лейтенант смотрел так, словно знал всю его подноготную и видел ложь. С таким надо держать ухо востро. Если Квос что-то заподозрил, то при его авторитете ничего не стоит устроить небольшой бунт. Тем более, наверняка снюхавшись с Белиндой, он узнал от нее о деталях проекта. Квос – русский, причем из знатного рода. Его предки превыше всего почитали честь и верность отечеству. Наверняка в нем проснется зов крови. Эти люди своеобразны, не чета Калистратову и подобным ему негодяям. Странной силы дух просыпается у них, когда родине угрожает опасность. Квос помнил, как развеялись его заблуждения относительно войны в Чечне, перед началом которой аналитики ЦРУ пророчили развал России по сценарию СССР. С каким недоумением он смотрел материалы о штурме Грозного, подвиге шестой роты десантников… Нет, усилия западной пропаганды повлияли лишь на так называемую элиту. Простому народу, борющемуся за выживание, попросту не было времени заниматься дурью.
Лазарет размещался в небольшом модуле почти на восточной части городка. В небольшое оконце сквозь металлические жалюзи, которые автоматически открывались ровно в семь, Льюису были видны верхушки пальм и перья бамбука.
«Странно, – размышлял он, – какая-то пара десятков шагов отделяют человека от дикого и злобного мира. А ведь все мы вышли из него».
Он с ужасом вспоминал, как отползал из-под пуль по грязи в заросли леса. Как бежал, не разбирая дороги, пока не уперся в непролазную стену тропической растительности; как вскрывал контейнер с аварийным радиомаяком и всю ночь трясся в ожидании вертолета. На следующий день, в полдень, за ним прилетел конвертоплан ВМС США. К этому времени Льюис отчаялся и был на грани сумасшествия. Под каждым деревом ему мерещились вооруженные конголезцы. Но на этом его мучения не кончились. Как оказалось, он заболел малярией.
Нельзя сказать, что Льюис хлюпик. Он следил за собой, много занимался спортом. Особое предпочтение отдавал плаванию. В восьмидесятых годах, еще будучи сержантом, участвовал в военной операции Пентагона в Анголе. Собственно, эвакуация двух непонятных личностей на территорию соседней страны прошла без единого выстрела. Они просто совершили изнуряющий марш через саванны, и все. Еще одно знакомство с Африкой состоялось в конце девяностых. Тогда он курировал поставки оружия повстанцам. Неожиданно вернувшись в США, застал жену в обществе чернокожего красавца. Что тогда на него нашло, он не понимал до сих пор. Но это не было состояние аффекта. Льюис попросту превратился в животное и сначала прострелил любовнику жены ноги и руки, а потом до рассвета издевался над сладкой парочкой. Да так, что кровь попала даже на потолок. Дом Льюиса стоял особняком от остальных, поэтому криков о помощи никто не слышал. Так как в то время он состоял на службе в ЦРУ, то вместо полиции сообщил о случившемся своему начальнику. Перед глазами до сих пор стояло лицо босса, который первым приехал на место происшествия. Повидавший за свою жизнь многое, Майкл Хард потерял дар речи и едва не грохнулся в обморок. Льюис уже видел себя на электрическом стуле, когда ему предложили условие, от которого он не мог отказаться. С тех пор Садист Смайс, как его называли в узком кругу, занимался выполнением специфических задач.
Двери открылись и в палату вошел врач. Смуглолицего, с осунувшимся лицом мужчину звали Крук.
– Как ваше самочувствие? – держа руки в карманах зеленой курточки, спросил доктор.
– Знобит, – ответил Льюис.
– Вы еще легко отделались, – беря из рук медсестры планшет с листком, на котором были какие-то графики, покачал головой доктор. – Большую роль сыграла профилактика.
– Да, я принимал таблетки за месяц до прибытия сюда, – подтвердил Смайс. – Правда, надо сказать, не очень приятные от них ощущения.
– Согласен. – Доктор опустился рядом на стул. – Покажите язык. Так… Вверх посмотрите. – Он оттянул веки вниз, потом пощупал миндалины.
– Сколько мне еще лежать? – Льюис приподнял голову над подушкой.
– Сейчас не могу сказать точно, но неделю наверняка придется провести в палате.