– Так поделись, – попросил Христич. – А то я, например, ничего не знаю.
А глаза смотрели недобро. Все он знал. И поэтому Корнеев промолчал.
– Я подпишу твой рапорт об отставке, – сказал Христич. – Но только после того, как завершится операция.
После того, как Корнеев убьет этих людей, так следовало понимать.
– Хорошо, – сказал спокойно Корнеев. – Я подожду.
Это, конечно, было издевательство. Но Христич сдержался.
– На завалинке переждать не получится, – сказал полковник. – Ты будешь участвовать в операции.
– А удастся заставить?
И опять Христич сдержался. Только еще больше побелели костяшки сцепленных в замок пальцев.
– Вадим, – сказал он голосом, из которого вдруг исчезла жесткость. – Из этого дела нельзя выйти просто так.
Таким голосом отец наставляет непутевого сына. Глупый мальчишка еще не представляет всей серьезности ситуации, и отцу, с его жизненным опытом, очень хочется помочь несмышленышу.
– Здесь такие люди и такие интересы, что мы уже не вольны распоряжаться собой. Мы с тобой, Вадим, лишь два маленьких колесика в большом механизме. И ключ от этого механизма не у нас в руках.
– Вы говорите об «Экотехнике»?
– Сейчас я говорю о нас с тобой. Стисни зубы, Вадим, и работай. Я тебе отдаю приказ, какие у тебя могут быть сомнения? Ты солдат, тебе приказали.
– Это преступный приказ.
– Приказ преступным быть не может.
Христич расцепил наконец пальцы и потер ладонь о ладонь. Все равно это был нервный жест.
– Все готово, Вадим. Подготовительная работа проведена, осталось то, что можешь сделать только ты. У нас сроки, очень жесткие, и мы уже горим, поверь.
Все еще уговаривал, не сознавая, насколько это бессмысленно.
– Я и пальцем не шевельну, – сказал Корнеев. – И так уже захлебываюсь кровью. Раньше я считал, что выполняю свой долг. А оказалось… – Он запнулся, словно не видя смысла повторять уже говоренное.