– А как же! У нее – задание. Мы должны были на организаторов выйти да еще разыскать всех этих беглецов. А где их искать? Только за границей, не в Москве же. Уехали они вдвоем в Англию – Воронцов и Роншина. Мы вылетели следом. Потом им вдруг загорелось в Африку лететь. Роншина настаивала, чтобы мы не препятствовали, говорила, что надо идти до конца. – Марков сделал паузу и вздохнул. – Вот и пошли до конца.
– А в Африке что-то прояснилось? – вернул разговор в нужное русло Дружинин.
– Кажется, да.
– Почему – «кажется»?
– Потому что я до сих пор ничего толком не знаю. Прилетели мы на остров – это у побережья Гвинеи-Бисау. Высадились, нас встретила Марина. Докладывала она командиру, я даже не все расслышал. Там какая-то банда была, они все это и организовали: похищали деньги, выманивали людей. Сама Роншина держалась неплохо, хоть ей и пришлось пострелять, а вот Воронцов был ранен.
– Кем?
– Не знаю. Кем-то из той банды, наверное. Там, на острове, я ничего толком не узнал, а потом, уже когда с Воронцовым в Москву летели, не спрашивал его ни о чем. У меня какое-то отношение к нему было…
Марков замолчал, задумался.
– Да просто я не знал, как к нему относиться. Для нас он был почти враг, за врага мы его и держали. А когда я его, раненого, с острова вывозил, мне сказали, что он вроде как бы нам помог. Поди разберись. В общем, я от него держался подальше. Мое дело – его сопровождать, а остальное – не мои заботы.
– А деньги нашлись?
– Какие деньги?
– Пятнадцать миллионов долларов, которые Воронцов переправил за границу.
– Почем мне знать? – сказал Марков. – Я на острове пробыл всего минут двадцать, да и то рядом с вертолетом. Что там было, что нашли, чего не нашли – я и тогда не знал, и сейчас не знаю.
– И Воронцов ничего об этом не говорил?
– Я с ним не разговаривал, – напомнил Марков.
Дружинин вздохнул.
– И о Кочемасове ты ничего не слышал? – поинтересовался он.
– Ничего.
Не так уж много нового, если разобраться.
– Ты сказал по телефону, что с Воронцовым расстался в аэропорту.