Санитар

21

Больница, в которую Барсуков приехал, находилась на самой окраине города. Тянулись-тянулись дома, и вдруг парк большой, а перед ним – небольшая площадь. Здесь троллейбусы разворачивались и уходили обратно в город – конечная остановка. За парком, в сумраке старых деревьев, – больница.

Паша пошел по неширокой аллее к больничному корпусу. Он медленно шел, но не от нерешительности, а потому, что некуда ему была спешить. С мыслями надо собраться, пока идет. Значит, так: он – подполковник Петряев. Это на тот случай, если кто-то его остановит. Нет, подполковник не годится. Он покачал головой. И как раньше об этом не подумал? Это он по телефону мог подполковником назваться, а здесь, когда его будут видеть, – ну кто поверит, что в милиции такие молодые подполковники? Капитан. Подумал. Да, капитаном может назваться. Капитан Петряев. Что за фамилию он себе дурацкую выдумал? Петряев. Может, как-то иначе? Соболев. Или Соколов. Красивые фамилии. Подумал. Нет, не пойдет. Слишком по-киношному звучит, это в фильмах любят звучные фамилии. Пусть уж останется Петряев. Ближе к жизни.

Подумал вдруг – какая чепуха в голову лезет. И еще подумал, что спокоен на удивление.

В холле на первом этаже он рассчитывал кого-нибудь увидеть – дежурного, или как это у них называется, но не было никого. Горел тусклый свет – и никого.

Прошелся полутемным коридором, вглядываясь в таблички на дверях. Манипуляционная. Еще одна манипуляционная. Дежурный врач. Из-за двери свет. Перевязочная. Нет, это не здесь.

Поднялся на второй этаж. На лестнице ему встретилась медсестра. Взглянула на него быстро, опустила глаза. Паша хотел у нее спросить, где тут хирургическое отделение, но не решился. Когда его искать начнут, эта девушка не должна вспомнить, что кто-то у нее про хирургическое отделение спрашивал.

Отделение нашел на третьем этаже. Длинный ряд дверей. Сразу у входа в отделение – дверь с табличкой "Дежурная медсестра". Мимо нее Паша прошел осторожно. Было пустынно, лишь мелькнул где-то в конце коридора силуэт человека и исчез, будто и не было его. Возле двадцать первой палаты Паша остановился на мгновение, оглянулся – не было никого вокруг – и стремительно вошел в палату, сжимая в кармане нож.

Лампа под потолком светила неярко. Четыре человека, лежавшие на кроватях, повернули одновременно головы и теперь рассматривали молча Пашу. Старик. Два мальчишки. И мужчина лет пятидесяти. Ектенбаева не было среди них. Ловушка?

– Ектенбаев где?! – спросил Паша отрывисто.

У него совсем не было времени.

– Не Ектенбаев, – сказал один из мальчишек. – Ердынбаев. Это я.

Смотрел серьезно. А Паше казалось – издевается.

– Какой же ты Ердынбаев? У тебя рожа русская.

– У меня мама русская, – сказал мальчишка. Про папу промолчал.

– А Ектенбаев здесь был? – спросил Паша на всякий случай.

Но понимал уже, что проиграл.

– С глазами такими узкими, скуластый. На казаха похож. Фамилия – Ектенбаев.

– Нет, – сказал старик. – Не было здесь такого.

Паша вышел в коридор. Медсестра, проходившая мимо, остановилась, спросила: