– Нет.
– Что же вы за солнцеустойчивые такие?
– Мы в тени устроились.
– Хорошо это помните?
– Конечно.
И опять Хургин взглянул на Большакова. Потом выложил перед Козловым следующий снимок. Олег, его мать и тетя Алла.
– Это вы в Смоленске?
– Да.
– Надолго ездили туда?
– Не помню.
– А где фотографировались? Площадь какая-то. Это где?
– Не помню.
– А саму тетю Аллу помните?
– Нет.
– Нет! – выдохнул Хургин и резко обернулся к Большакову, зашептал: – Он не помнит ту поездку в Смоленск! Вы поняли, Игорь Андреевич? Он про все может рассказать: про то, как его сфотографировали в детском саду и сколько стоит снимок, про то, как звали маминого знакомого, с которым они ездили на речку. Но он не может вспомнить свою поездку в Смоленск! И тетю Аллу он не помнит! А? Улавливаете? Вы хоть понимаете, почему?
Большаков наконец догадался, но Хургин все-таки его опередил и закончил торжествующе:
– Он никогда не видел тетю Аллу! Это не он на снимке! Не Олег! Это его брат! Брат, которого он никогда не видел!
Оглянулся – не слышит ли их Козлов. Не слышал.
Глава 45
Девушки, в прошлый раз встретившей Хургина у порога, на этот раз не было. Хургин, побарабанив в дверь, обернулся к Большакову и пожал плечами: