– И гордости, – подсказал Хомутов.
Сулеми мялся.
– Итак, ни восторга, ни гордости, – подытожил Хомутов. – Что остается?
Сулеми вдруг вспомнил, сказал с едва скрываемой усмешкой:
– Остается чувство глубокого удовлетворения.
– Ага! – ухватил суть Хомутов. – Я же говорил, что ему наплевать на толпу!
Сулеми досадливо замахал руками.
– Уважаю ваши чувства! – поспешно произнес Хомутов. – Назовем это безразличием – уж это-то слово у вас протеста не вызывает?
– Вы как-то чересчур ироничны.
– Вот как? Вам наверняка показалось.
– Кстати, вы обещали показать мне президента, приветствующего участников массовой манифестации.
Хомутов стер с лица улыбку и взглянул на Сулеми отрешенно, пожалуй даже безразлично. Сейчас он, казалось, думает о чем-то своем. И вдруг вскинул руку и слегка покачал ею, приветствуя манифестантов.
– Гораздо лучше, – кивнул Сулеми. – Но придется еще поработать.
– Что – непохоже?
– В чем-то – да.
– Но не на все сто.
– Не на все.
Хомутов вздохнул и уронил руки.
39
Полковник Бахир должен был умереть в тот страшный день, когда оставшийся неизвестным предатель раскрыл тайну секретного спецотряда. Президент Фархад получил роскошную возможность расправиться со своим министром в одночасье, тем более что повод был бесспорным – заговор с целью свержения существующего строя.