– Или не получает.
– Или не получает. Хотя такие случаи редки.
– Визиты гостей фиксируются в журнале?
– Конечно.
– Тогда я ничего не понимаю. Получается, что до приезда пожарных и полиции визитеров у Приказчиковых не было.
– А должны были быть?
– Над этим я сейчас работаю.
Мы распрощались. На вопрос «что бы это значило?» у меня было несколько вариантов ответов. Я проявил такт и не стал спрашивать у коллеги о дырах в охране объекта; на его месте любой ответил бы: «Мне об этом ничего не известно». Но они могли быть. Мне пришлось делиться с клиентом своими соображениями.
– Во-первых, дневальный мог пренебречь инструкциями и не сделать запись в электронный журнал. Он мог сделать это намеренно, за плату. Он мог быть в сговоре с бандитами, пропустив их машину на территорию поселка. Во-вторых, в поселок можно попасть и без машины. Пара тренированных парней легко оставит позади двухметровый забор с «колючкой». В-третьих – «Бешеные псы» в тот день, когда пожарные потушили огонь и обнаружили в гараже обгоревший труп, в поселок не приезжали.
– Что бы это значило?
– Без понятия, – ответил я, морща лоб. – Просто перебираю все возможные варианты. Кстати, вы на все сто уверены в своем унтере?..
– Помнится, я уже отвечал на этот вопрос.
Перекусив на скорую руку, я поднялся к себе в комнату, вставил в деку последнюю кассету, не досмотрев кассету под номером «6».
Это были последние слова Блондина… произнесенные им вслух. В руках у него появился лист бумаги и фломастер; последние его слова появились на бумаге. Все, он написал предсмертную записку, выдавая желаемое за действительное: он хотел убить мать, но не смог, он убил ее игрушку, стилизованную под радиоприемник 50—60-х годов, – и снова приблизился к видеокамере, в очередной раз заставив меня отшатнуться от экрана. И он погас, как будто из Блондина вырвался последний всхлип. Но он будет жить еще какое-то время. Он вынет кассету из видеокамеры, спрячет ее и камеру, наспех заметая следы. Кто-то из его банды на его глазах, может быть, убьет его мать, а его самого бросят в гараж и подожгут. Предсмертная записка осталась в деле, которое закрыли по факту установленного самоубийства главного обвиняемого, но я помнил ее со слов генерала:
Столько ненависти в трех строчках я еще не встречал. И если бы не видеодневник, ставший для генерала Приказчикова доказательством относительной невиновности сына в смерти родной матери, то одна предсмертная записка и для него, как и для следствия, закрыла бы дело. Но он знал больше и жаждал мести.
Глава 5
Старые знакомые