Через полчаса капитан сообщил, что на радаре его суденышка появилось преследуемое ими судно, а кто тут ночью может быть — у северного побережья Исландии, круизный лайнер?
Татаринов вошел в маленькую рубку и посмотрел на прибор.
Радар выдал им скорость идущего впереди судна и расстояние до него: пять миль.
Напряжение возрастало. Корабль, чьи очертания уже можно было различить впереди, становился все больше и больше.
Как и предполагалось, с Сэмом связался капитан идущего впереди судна.
Запрос пошел на английском, и ответ также последовал на языке Шекспира, благодаря чему Татаринов мог понять суть того, о чем говорили друг другу два капитана. И Сэм заверил того капитана, что они просто идут одним и тем же курсом. Тот, второй, капитан на большом корабле не поверил нашему капитану и посоветовал отвалить на хрен куда-нибудь на пару миль, дабы не создавать аварийную ситуацию. Но Сэм под дружное кивание Татаринова и Диденко сказал, что ни хрена подобного и он пойдет именно так, как проложил курс. На что их капитан покрыл факами нашего капитана и всю шхуну, на которой находился спецназ. Но Сэм выстрелил в их капитана такими факами, что тот отключился первым, послав перед этим нашего капитана в далекое ненормативное плавание.
Сойти за придурков было не самым худшим вариантом, но Сэм… Сэм серьезно завелся, так как последний посыл ему явно пришелся не по душе, и он уже начал болеть за русских, чтобы те реально поднялись на борт и попросили ответить за коварный последний фак.
Толстый луч прожектора родился на корме и, пошарив по темноте, выловил среди волн рыболовецкую шхуну, на которой находились готовые к штурму русские.
— Вниз! — заорал Татаринов и сам плюхнулся на палубу.
Народ, не дожидаясь, когда луч найдет их, испарился.
По высоте, на которой находился прожектор, Татаринов прикинул, что высота борта корабля не достигает и пятнадцати метров, что радовало.
Лебедка, встроенная в гарпун, поднимала спецназовца на пятнадцать метров за пять секунд. Пока один будет подниматься вверх, остальные должны прикрывать его. Если их встретят огнем, то самому первому придется хуже всего.
Снова по рации капитаны стали кричать друг на друга…
Находясь на грани контакта между двумя корпусами, стороны перешли на изощренные слова, и не только на английском. Смесь исландско-немецко-французского языков вскипела, а тем временем левый борт судна стал нависать над шхуной.
Перед ними был старенький сухогруз, чью надстройку нарастили вдоль всей палубы, чтобы он мог принимать на борт большое количество пассажиров и обеспечивать им добротный комфорт на протяжении нескольких недель плавания.
— Есть за что зацепиться! — заорал Татаринов находящемуся на корме Диденко. Шепотом не получалось, шум двигателей кораблей и волн слился в сплошной гул.
Стоя на палубе на одном колене и стараясь не обращать внимания на болтанку, Голицын и Бертолет подняли головы и следили за палубой. Наверняка вся команда в курсе, что сумасшедший рыбак подошел к ним с борта и собирается пойти на таран.
Действительно, сверху вниз свесилось несколько голов с мощными фонарями в руках.
— Стоп машина! — рявкнул Татаринов и сам дернул рычаг хода, благодаря чему борт корабля пронесся мимо них, и они остались в темноте далеко позади.
Люди посмотрели на него с недоумением: