За три минуты Епишев кое-как привел свое отделение в порядок. Радости на солдатских лицах не было никакой: московский гость оказался «уставником». Тарасов внутренне улыбался: срочнослужащим родной «Гаммы» он и не то разрешал, вот только «Гамма» всегда была на острие атаки и часто теряла бойцов, а эти раздолбаи…
«Таежная» встречала гостей свежим запахом масляной краски. Задрипанный боец в робе, увидев пылящий по дороге бэтээр, подхватил свое ведерко и нырнул за будку КПП.
Шлагбаум контрольно-пропускного пункта взвился в небо, и навстречу бэтээру выехала ободранная «Газель». На водительском месте явно просматривались узкие китайские глаза.
Артем грохнул прикладом в люк. Бэтээр остановился, блокируя дорогу. «Газель» тоже встала, возмущенно сигналя.
— Осмотреть транспорт! — приказал Тарасов и спрыгнул на дорогу.
Грохнул люк. Епишев и еще два бойца с автоматами наперевес потопали к микроавтобусу.
С водительского места выпрыгнул крошечный китаец и, размахивая руками, затарахтел с лихорадочной скоростью:
— Сто нада?! Сто нада?! Зацема остановила?! Ехати нада! Убирай своя консервная банка! Быстра-быстра убирай!..
Из кузова выбрался старший прапорщик из погранцов и, свирепо поводя густыми насупленными бровями, заорал на Епишева:
— Какого хрена, мотострелки?! Ну-ка, свалили отсюда по-нормальному!
Сержант оказался молодцом: он надвинулся на прапора всей своей внушительной фигурой и проговорил:
— Приказано осмотреть машину!
Артему надоел этот цирк. Сопровождаемый Гришиным, он прошел вперед.
— Тебе что-то непонятно, говнюк?! — с прапором Тарасов был предельно вежлив. — А ты, желтомазый! Документы сюда! — не глядя бросил он китайцу.
Глаза у того забегали: похоже, он понял, что старший прапорщик не сможет защитить его от двух чужих сердитых майоров.
Отодвинув плечом потерявшего дар речи прапора, бойцы уже забрались в «Газель» и, судя по всему, шмонали груз по-серьезному: что-то грохало, лязгало; тонко пропела разбитая стеклянная посудина…
— Отвечати будеся, майора! — подавая документы, прошипел китаец.
Не удержавшийся Гришин отвесил китайцу крепкую затрещину.
— Здесь тушенка, товарищи майоры! — крикнул Епишев. — Много!
Особист встал на дыбы: