— Мне нужна машина — за шестерней съездить! — сообщил «Таежному» командиру Артем.
— Это сколько времени займет?
— Часа четыре.
— Кто сопровождающий?
— Я и съезжу! — во весь рот улыбнулся Тарасов и, не дожидаясь ответа, кликнул сержанта: — Епишев, ко мне! Бегом! С ускорением — бегом!..
Через пятнадцать минут командирский «газик» начальника погранзаставы с двумя пассажирами выехал за КПП и скрылся за поворотом.
— Стой! — приказал Артем лопоухому водителю-первогодку. — Садись на заднее сиденье и сопи в две дырочки. Сержант порулит… Давай, Епишев, на сопки правь!
Для порядка буркнув «не положено», водила перебрался назад, с видимым удовольствием задымил сигаретой и стал вертеть по сторонам головой.
— Запасные рожки к «калашу» я взял, товарищ майор, — гордясь близостью к начальству, деловито проговорил сержант.
— Будешь сидеть в машине — вот этого стеречь, — объявил Тарасов. — Там, куда едем, будет мое личное дело… А рожки давай сюда. Изолента есть? Смотри и учись, салабон! И штык-нож давай…
Артем правильно угадал место перехода границы: минут через тридцать после того, как трофейный «газик» замер на краю широкой прогалины, между темными деревьями вдалеке раздался рокот автомобильных моторов.
Тарасов бегом пересек поляну и огляделся. Пройти машины могли только здесь — справа и слева торчали кусты… Отдать должок вероятному противнику — а там хоть трава не расти! Только бы водила вместе с Епишевым не задергался не вовремя!
Артем не знал, чего ждать от китайцев на этот раз, а значит, надо было сымпровизировать.
Тарасов выбрал огневую позицию. Он помнил недавний урок: за его спиной теперь была каменистая, почти отвесная стена, оплетенная мутно-зеленым мхом. Спуститься по ней незаметно не удалось бы никому.
Показались автомобили — давешний «газик» с заботливо замазанными краской дырами от пуль, за ним катил длинный серебристый вседорожник «Великая Стена». Машины были с пассажирами. Мотнулась на выбоине голова водителя «газика». На секунду машины пропали из виду, гул моторов усилился.
Артем переставил планку прицела на стометровую отметку и устроился поудобнее. Вспомнился покойный Багратион — тот всегда перед стрельбой протирал ладони платочком, хотя потливостью не страдал… Тарасов отогнал наваждение.
Вынырнули, словно прямо перед глазами, машины наркокурьеров. Разрывая утреннюю тишину, гулко заработал «калашников» Артема. Брызнуло осколками лобовое стекло «газика». Откинулся на спину сиденья мертвый водила, сидевший рядом китаец завалился на бок. «Великая Стена» вильнула вправо, подставив капот и борт, которые Тарасов тут же исполосовал двумя длинными очередями. Прищелкнув второй, сдвоенный при помощи изоленты рожок, Артем порыскал автоматным стволом в поисках новой цели. С другого борта вседорожника кто-то вывалился на землю — мелькнули белые кроссовки, — за ним еще один… Потерявший управление «газик» ткнулся бампером в кусты. Вскочивший с заднего сиденья тип, держа пистолет обеими руками, открыл ответный огонь.
Тарасов сиганул вниз со своего пригорка, и правильно сделал. Один из оживших китайцев бахнул из гранатомета — фонтан пыли и сухой травы взвился над местом, где только что лежал Артем. Кто-то орал как резаный — раненый, наверное, остальные верещали на самых высоких нотах. Стреляли беспорядочно. Обзор был никакой — Тарасов перещелкнул рычажок на одиночные и ответил несколькими выстрелами. Пора было делать обходной маневр. Артем ужом пополз в сторону застрявших машин.
Атакованный противник приходил в себя, уверенный, что ему противостоят серьезные силы. Папаша Чэнь — если он, конечно, выехал на встречу — сейчас небось звонит своим российским друзьям, пытаясь выяснить: по чьему приказу его караван почем зря колошматят из автоматов?
«Я — Первый: открываю огонь!» — припомнил Артем фразу, сказанную комбатом «Гаммы» Мезенцевым. Да, это было давненько, в Чечне, когда большие московские дяди кинули Шамиля Басаева, заплатившего пару-тройку миллионов «зеленых» за прекращение огня. Полевой командир захватил заложников, и «Гамма», не получая приказов, держала на прицеле здание, набитое боевиками. Кто-то главный, не желая брать на себя ответственность, предусмотрительно вырубил связь, и попытки связаться с командованием закончились ничем. И тогда комбат проревел в эфир открытым текстом, сопроводив свои слова старым добрым русским матом: «Я — «Гамма»! Я — Первый! Открываю огонь!» «Лешие» выиграли тот горячий бой…