Локомотив вынул еще одну тысячу и осведомился:
— А теперь тоже нужен?
— Ты понимаешь, это не моя хата. Хозяин с меня спросит… — Мнение тетки о клиенте менялось с каждой секундой.
— Это последняя, — отрезал Шебанин, протягивая ей еще одну банкноту. — Если нет, я найду другой вариант.
Сделка состоялась.
Однокомнатная квартира напоминала монашеский скит и пахла как лестничная клетка.
— Яша, меня сейчас вырвет, — сообщила Мариша, едва переступив порог.
Тот ответил достойно. Мол, в квартире тещи пахнет не лучше. Если жена еще раз вякнет, то будет нюхать тот же запах, но только без него. Мариша обмякла, понимая, что вытягивать по пятьсот-семьсот долларов в день у мамы будет невозможно.
Послав подальше любезную тетку с ее предложениями принести чистое белье, Яша отправил жену в магазин. Через три часа та вернулась, едва волоча сумки с постельными принадлежностями, едой и одеждой.
— Обратно, наверное, пешком тащилась? — едко заметил Локомотив.
Под вечер Шебанин строго приказал Марише не покидать квартиру, потом надежности ради запер ее и вышел на улицу. Все рестораны находились в центральной части города, поэтому светиться на «Ягуаре» ему не хотелось. Когда в Екатеринбурге ищут Локомотива, никто не обращает внимания на прохожих. Слово «тротуар» и фамилия Шебанин не могут располагаться в одном предложении даже гипотетически. Это знал не только Локомотив.
Ему нужна была информация. Для получения хоть каких-то известий Локомотив просидел в кафе напротив своего ресторана «Третья пирамида» около трех часов. В половине первого ночи из двери, сверкающей огнями, появился управляющий Бобыкин. Халдей ему тут же подогнал серебристую «Камри», и управляющий стал втискивать свой объемный живот под руль.
Яша подсел справа как раз в тот момент, когда тот манипулировал рычагом коробки-автомата.
— Что-то ты рано сегодня.
— Яша?.. — на лице Бобыкина появилась изумленная улыбка.
От нее пахло неприятностями.
— Поехали! Мне очень не хочется находиться рядом со своим заведением. Не понимаю, почему так.
— Яша, дорогой, — защебетал Бобыкин, едва машина въехала в первый же темный двор. — Тут такое происходит! Но я — могила, твержу, что тебя не видел и не знаю, где ты.
— Особого героизма я тут не нахожу. Ты на самом деле понятия не имел, где я.
Вскоре Шебанин узнал о визите Штуки во всех подробностях. Бобыкин был неповторимым рассказчиком, когда речь шла о чужой разбитой физиономии. Он поведал о том, как Зинкевича увел какой-то молодой парень крепкого телосложения, сообщил, что ресторан сейчас кишит полицейскими.