– Понял, продолжай, – сказал я, невольно посмотрев на часы и подумав: «Почему не звонит до сих пор Володя?»
– Ты спешишь? – спросила Катюшка.
– Нет, – ответил я. – И я внимательно тебя слушаю.
– Так вот, после возникновения обоюдного интереса наступает вторая стадия, – продолжила Катюшка увлеченно. – Женщина уже мучается от неуверенности: тот ли это мужчина, который ей нужен. А вот мужчина уже определился и начинает наступать. Он выбрал женщину и готов дальше выстраивать с ней отношения. Женщина желает разобраться в понравившемся ей мужчине, как следует, и наступает третья стадия отношений. В ней мужчина уже жаждет, чтобы выбранная им женщина принадлежала только ему одному. Да и женщина хочет быть у него единственной, чтобы он уже не желал никого больше, пусть даже перед ним предстанут Шарон Стоун или Анджелина Джоли. Пик третьей стадии – это когда, помимо конкретной женщины, больше для мужчины никаких женщин не существует. А для женщины, кроме этого конкретного мужчины, мужчин во всем мире больше нет. Они уже воспринимают себя как пару. Между ними возникает полное взаимное доверие и уверенность в том, что к ним обоим пришли настоящие чувства. После этого начинается четвертый этап, когда наступает духовная близость. Если бы мы с тобой, – Катюшка как-то проникновенно посмотрела на меня, и я подумал, что, похоже, я до сих пор ей нравлюсь и она не против пройти со мной эти ее стадии, – дошли до этой стадии отношений, возможно, у нас все бы получилось.
– Ты хочешь, чтобы мы снова попробовали? – игриво спросил я.
Но Катюшка на этот мой демарш не ответила и лишь смерила меня холодным взглядом. Я понял, что сморозил глупость, и мне стало неловко. И что у меня за язык такой? Сколько раз я уже говорил сам себе, даже принимал решения, что сначала я буду думать, а потом говорить или делать, однако мои ошибки ничему меня не учили. Наверное, права русская поговорка, что горбатого только могила и исправит.
– Прости, – произнес я тихо и проникновенно. – Продолжай, пожалуйста.
– Хорошо, – ответила она. – Только не перебивай меня больше, договорились?
– Больше не буду, – приложил я ладонь к груди.
– Духовная близость – это когда люди становятся родными. Роднее, чем брат с сестрой. Степень доверия между ними безгранична. Недостатки друг друга они видят, но никакой значимости эти недостатки или изъяны друг друга для них не имеют. У них возникает чувство, что весь мир создан именно для них двоих. Они просто никого более не замечают. Наступает состояние, граничащее со счастьем. Оно, в смысле такое состояние, – поправилась Катюшка, – переходит в пятую стадию, стадию любви, когда ни он, ни она уже не мыслят себя отдельно друг от друга. Вот тут-то и наступает настоящее счастье… Понял ты?
– Понял, – сказал я настолько душевно и проникновенно, что Катюшка с удивлением взглянула на меня. – Классная у тебя получится передача, Катя.
– Думаешь? – спросила она с надеждой.
– Уверен, – ответил я. – А что, и разрыв отношений тоже имеет стадии? Ну, чтобы этот разрыв не привел, там, к нервному срыву, незаживающей ране или суициду?
– Конечно! – снова воскликнула Катюшка. – Ведь разрыв отношений – это… Это такая боль, – она вздохнула. – И отчаяние прямо-таки безысходное. За что бросил, почему? Ведь все вроде было хорошо. И думается об этом постоянно, и разговариваешь все время с ним, что-то доказывая, укоряя, споря. А на самом-то деле сама с собой разговариваешь. Настоящее помешательство, да и только. И надежда, что все еще можно поправить, изнутри, как ржавчина, разъедает, хотя и понимаешь, что изменить уже ничего нельзя… Вот эта надежда и толкает искать встреч с бывшим возлюбленным, чтобы объясниться, что-то доказать, уговорить вернуться, наконец. По пятам за ним ходишь, как собачонка, чтобы выслушал, а главное – пожалел. Но исправить ничего не удается, и наступает агония чувств. Больно так, что хоть воем вой, – невольно вздохнула Катюшка, как будто сама только недавно пережила подобное состояние. А может, и правда, пережила… – И выбить клин клином не удается: заводишь нового мужика, все ему позволяешь, но всякий раз сравниваешь нового мужчину с тем, что бросил. И сравнение это не в пользу нового. И понимаешь, что заходишь в тупик. А он может этого и не замечать. И боль не приглушается. И в постели ты лежишь будто бы не с ним, а с тем, прежним… А потом наступает новая стадия. Заключена она в форму мщения. Любви уже нет. Есть ненависть к тому, прежнему. И она пылает внутри огнем, который не так просто затушить. Иногда сделать это просто невозможно. Да и не хочется. Многие женщины на этой стадии и зацикливаются. И вредят своим прежним. Мстят как можно больнее, вплоть до убийства. Ведь только так можно освободиться от зависимости…
– Стоп, – что-то внутри меня включилось, но я пока не понял что. – Убить, чтобы освободиться от зависимости, ты так сказала? А от какой зависимости освободиться?
– Ну, как? – Катюшка посмотрела на меня как на пацаненка, только-только пошедшего в первый класс. – Женщины во многом очень зависят от мужчин. И привязываются к ним исключительно исходя из черт характера мужчин, пусть даже и не очень лучших. Иногда мужчины держат возле себя женщин просто так, чтобы была под рукой. Авось как-нибудь потом и сгодится.
– Да, так бывает, – согласился я.
– Ну, так вот, – промолвила Катюшка. – И мы, женщины, все это прекрасно видим и понимаем. Это вы, мужчины, думаете, что баба просто привязалась, как кошка, и знать ничего не знает. Знает баба, все она знает. И все время хочет освободиться от этой привязанности. Только вот получается это далеко не всегда.
– А если мужика убить, значит, получится и освободиться от его зависимости? – спросил я.
Внутри меня снова что-то словно включилось, и в голове всплыл образ Сергеевой. Не Аделаиды Максимовой или Тамары Голубевой, хотя предсмертное слово «сука» вполне подходило им обеим, а именно сушефа ресторана «Трактир на Мясницкой» Натальи Михайловны Сергеевой. Подсознание выдало мне ее образ со всеми фразами, намеками и полунамеками относительно Натальи Михайловны. Это ведь ей не хватало свободы и независимости. Это ведь она хотела освободиться от влияния Максимова. Ай да Катюшка. Ай да молодец!