На это пожелание Петр Сердюк ничего не ответил. Просто прервал разговор. Он верил в себя, в силу, в деньги, в удачу, наконец. Но не в счастье. Что-что, а счастья он в своей богатой приключениями жизни не видел.
Глава четвертая
Следы теряются
В коридорах 4-го управления Антитеррористического центра не происходило ничего похожего на аврал или тем более на панику. Да, сотрудники работали в усиленном режиме, забывая о перекурах и перерывах на обед, но лица их казались не встревоженными, а сосредоточенными. Они перемещались по этажам и коридорам здания несколько быстрее, чем обычно, однако здесь нельзя было заметить людей бегущих или просто суетящихся. Каждый знал свои обязанности и выполнял их с предельной точностью — гораздо четче, чем обычно. Было видно, что их не запугать, не выбить из колеи. Шла война — необъявленная террористическая война против их Родины, и каждый из них давно усвоил и привык к этому.
Начальник Управления генерал-майор Комаровский, которому было поручено немедленно расследовать нападение на пассажирский поезд сообщением Москва — Челябинск, являл пример выдержки и мужества в этот нелегкий час испытаний. Его маленькие серые глаза оставались непроницаемыми, словно были отлиты из олова или свинца. Линия плотно сжатого рта оставалась прямой, лишь брови изредка непроизвольно хмурились, выдавая истинные чувства этого человека.
Когда его подняли из постели неурочным телефонным звонком, он сразу понял, что случилось нечто из ряда вон выходящее. Убрав с груди теплую руку молодой жены, Комаровский вышел из спальни. Рапорт заставил участиться его пульс, он был вынужден опуститься на стул, потому что на мгновение ему показалось, что земля уходит из-под ног, как это было во время недавнего микроинфаркта.
— С-сволочи, — прошептал он, осторожно массируя сердце. — Когда же они, наконец, уймутся, сволочи.
— Простите?
Голос дежурного офицера вывел его из состояния прострации.
— Ничего, — глухо произнес Комаровский. — Каковы потери среди личного состава?
— Семеро, товарищ генерал, — отрапортовал майор. — Один выжил. Сержант Беляев. Спрятался в тамбуре, пока шла перестрелка.
— С-сориентировался, с-собачий сын. Отс-сиделся!
— Так точно, товарищ генерал.
— Допросили?
— Он ничего не видел и не помнит. От страха ослеп и оглох. Теперь выкручивается. Говорит, действовал строго по инструкции.
— Провести тщательное служебное расследование, — приказал Комаровский, покидая гостиную, куда вошла сонная жена. — И никаких поблажек! Если этот Белковский…
— Беляев, товарищ генерал.
— Я и говорю: Беляев. Если он струсил, то принять к нему самые строгие меры.
— Я передам, — сказал майор.